Хейсар

– А это точно не она? – не отрывая взгляда от лица девушки, растерянно спросила маменька, видевшая настоящую баронессу и в камере королевской тюрьмы, и на суде.

– Точно… – криво усмехнулся Бельвард, вытащил из ножен кинжал, подошел к «баронессе» и одним движением клинка распустил ей платье от шеи и до низа живота.

Аккуратные свертки ткани, изображающие грудь, тут же упали на пол, продемонстрировав всем присутствующим съежившиеся, словно от холода, соски и крошечный, но от этого не менее заметный алый бутон[195] под правой ключицей.

Леди Марзия подошла к девушке практически вплотную, внимательно всмотрелась в рисунок, убедилась, что ему не один год, и повернулась к сыну:

– Что ж, ты меня убедил, поэтому… Слизень?

– Да, ваша светлость?! – сложившись в три погибели, униженно воскликнул стоящий у двери Серый.

– Я хочу видеть главу Вейнарского братства Пепла… Сегодня… Здесь…

– Ваша светлость, я передам ваши слова, но…

– Постой, Бер! – рявкнула она, увидев угрожающий жест Мельена. – Он говорит как есть на самом деле…

Потом подумала, нехорошо усмехнулась и уставилась в глаза слегка побледневшему Слизню:

– Передай ему следующее: я собираюсь заплатить очень большие деньги ГЛАВЕ ВЕЙНАРСКОГО БРАТСТВА ПЕПЛА. Либо НЫНЕШНЕМУ, либо БУДУЩЕМУ. Если он не дурак, то поймет, что я имела в виду…

Серый – понял, так как сложился в еще более глубоком поклоне, заверил ее, что передаст все слово в слово, и, пятясь, вышел из комнаты…

…Следующие часа два с половиной Бельвард чувствовал себя преступником, попавшим в руки палачей: сначала маменька, изнывающая от скуки, решила убедиться, что он не подсел на ан-тиш, и самолично проверила, нет ли на его деснах и зубах розового налета. А когда успокоилась, начала терзать его вопросами о путешествии в Тиррен и обратно с усердием, которое сделало бы честь любому дознавателю.

Ее интересовало буквально все: где и как он догнал карету, как велось наблюдение и почему для нападения выбрали территорию соседнего королевства, а не первый попавшийся на пути перелесок. Любое сомнение в искренности сына вызывало шквал новых, еще более каверзных вопросов или недовольное движение бровей.

Последних – не самих движений, а последствий, которые можно было прочитать по лицу стоящего за спиной маменьки Бера, – Бельвард старательно избегал. Поэтому в какой-то момент вдруг понял, что выболтал гораздо больше, чем собирался. И ужаснулся.

Как оказалось, зря: история с похищением Брани оставила маменьку равнодушной. Выслушав сбивчивый рассказ сына, изобилующий недоговоренностями, леди Марзия уточнила, уверен ли он в смерти подавальщицы или нет, а потом бесстрастно пожала плечами:

– Не дергайся: ты был связан словом с этим твоим Сулхаром Белым, поэтому был обязан сделать все, чтобы она не проболталась…

Известие о том, что всю дорогу до Аверона он сильничал лжебаронессу, она восприняла приблизительно так же:

– Значит, она уже прокляла день, когда согласилась изображать эту тварь, и у меня нет особой необходимости рвать ей ногти…

Обрадованный такой реакцией юноша попытался было заикнуться о том, что готов помочь девушке «попроклинать тот день» еще какое-то время, но нарвался на суровую отповедь:

– Может, начнешь думать головой? Она слишком много знает!

Начал. Думать. Правда, только после того, как Бер, воспринявший эти слова как приказ, свернул девке шею. И после того, как маменька, заинтересовавшаяся сообщением о том, что Посох Тьмы, который таскал с собой лже-Бездушный, является подделкой, вдосталь наигралась с внушительно выглядящей, но совершенно не опасной деревяшкой:

– Скажите, маменька, а зачем вам глава Вейнарского братства Пепла?

Леди Марзия, брезгливо наблюдавшая за зловонной лужей, расплывающейся под мертвым телом, перевела взгляд на сына и холодно бросила:

– Увидишь…

…Когда Бер, большую часть времени «допроса» простоявший у окна, положил руку на оголовье своего меча и скользнул к двери, маменька, царственно восседающая на стуле и задумчиво рассматривающая «Посох Тьмы», встрепенулась – заложила за ухо непослушный локон, разгладила невидимые взгляду складки на подоле и нехорошо усмехнулась.

«Могли бы и поторопиться…» – без особого труда истолковав выражение ее лица, подумал Бельвард и посочувствовал главе Вейнарского братства Пепла.

Впрочем, стоило ему увидеть возникшего на пороге человека, как это сочувствие тут же куда-то пропало, уступив место растерянности – немолодой седовласый мужчина с чернильницей на поясе[196] выглядел кем угодно, но не Серым!

Маменька, по своему обыкновению, среагировала резче – устремила на гостя немигающий взгляд и гневно раздула ноздри:

– Ты кто такой?

– Голос главы, ваша светлость… – равнодушно мазнув взглядом по трупу лжебаронессы д’Атерн, ответил Седовласый и поднял руки, чтобы Мельену было удобнее его обыскивать.

– А сам он явиться поленился? – прошипела леди Марзия.

– Вас интересует он сам или все-таки результат? – ничуть не испугавшись ее гнева, поинтересовался Серый.

Маменька опешила, оглядела наглеца с ног до головы и неожиданно для Бельварда улыбнулась: