ХЕЛЕН СИНГЕР КАПЛАН

сверхчувственными силами души, связь их со слепотой казалась загадочной,

чудесной, непонятной. Эти воззрения возникли не из опыта, не из свидетельства

самих слепых о себе, не из научног о исследования слепого и его общественной

роли, а из учения о духе и теле и веры в бестелесный дух. И все же, хотя история

дотла разрушила, а наука до конца разоблачила несостоятельность этой философии,

в ее глубочайших основах была скрыта частица ист ины.

3.

Только эпоха просвещения (XVIII в.) открыла новую эру в понимании слепоты. На

место мистики была поставлена наука, на место предубеждения - опыт и изучение.

Величайшее историческое значение этой эпохи для рассматриваемой нами проблемы

заключается в том, что новое понимание психологии создало (как свое прямое

следствие) воспитание и образование слепых, приобщая их к социальной жизни и

открывая доступ к культуре.

В теоретическом плане новое понимание выразилось в учении о викариате органов

чувств. Согласно этому воззрению, выпадение одной из функций восприятия,

недостаток одного органа компенсируется повышенным функционированием и развитием

других органов. Как в случае отсутствия или болезни одного из парных органов -

например почки или легкого, другой, здоровый орган компенсаторно развивается,

увеличивается и заступает место больного, принимая на себя часть его функций,

так и дефект зрения вызывает усиленн ое развитие слуха, осязания и других

оставшихся чувств. Создавались целые легенды о сверхнормальной остроте осязания

у слепых; говорили о мудрости благой природы, которая одной рукой отбирает, а

другой отдает назад забранное и заботится о своих создан иях; верили в то, что

всякий слепой, уже благодаря одному этому факту, есть слепой музыкант, т. е.

человек, одаренный повышенным и исключительным слухом; открывали новое, особое,

недоступное зрячим шестое чувство у слепых. В основе всех этих легенд ле жали

истинные наблюдения и факты из жизни слепых, но ложно истолкованные и потому

искаженные до неузнаваемости. К. Бюрклен собрал мнения различных авторов (X. А.

Фриче, Л. Бачко, Щтукэ, X. В. Ротермунд, И. В. Клейн и других), которые в

различных формах развивали эту идею (К. Burklen, 1924). Однако исследования

очень скоро обнаружили несостоятельность такой теории. Они указывали как на

непреложно установленный факт, что сверхнормального развития функций осязания и

слуха у слепых нет; что, напротив, очень часто эти функции бывают у слепых

развиты в меньшей мере, чем у зрячих; наконец, там, где мы встречаемся с

повышенной по сравнению с нормальной функцией осязания, это явление оказывается

вторичным, зависимым, производным, скорее следствием развития, чем его причиной.

Указанное явление возникает не из прямой физиологической компенсации дефекта

зрения (как увеличение почки), а очень сложным и к освенным путем общей

социально-психологической компенсации, не замещая выпавшую функцию и не заступая

место недостающего органа.

Следовательно, не может быть речи ни о каком викариате органов чувств.

Правильно отмечал Люзарди, что палец никогда не научит слепого действительно

видеть. Е. Биндер вслед за Аппиа показал, что функции органов чувств не

переносятся в одного органа на другой и что выражение "викариат чувств", т. е.

замещение органов чувств, неправильно употребляется в физиологии. Решающее

значение для опровержения этой догмы имели исследования Фисбаха, опубликованные

в физиологическом архиве Э. Пфлюгера и показавши е ее несостоятельность. Спор

разрешила экспериментальная психология. Она указала путь для правильного

понимания тех фактов, которые лежали в основе этой теории.

Э. Мейман (3) оспаривал положение Фисбаха, что при дефекте одного чувства

страдают все чувства. Он утверждал, что на деле есть своего рода замещение

функций восприятия (Е. Meumann, 1911). В. Вундт (4) пришел к выводу, что замена

в области физиологичес ких функций есть частный случай упражнения и

приспособления. Следовательно, замещение надо понимать не в смысле прямого

принятия на себя другими органами физиологических функций глаза, но сложной

перестройки всей психической деятельности, вызванной на рушением важнейшей

функции и направленной при посредстве ассоциации, памяти, внимания к созданию и

выработке нового вида равновесия организма взамен нарушенного.

Но если такая наивно-биологическая концепция и оказалась неверной и вынуждена

была уступить свое место другой теории, все же она сделала огромный шаг вперед

по пути к завоеванию научной истины о слепоте. Она впервые с мерилом научного

наблюдения и с к ритерием опыта подошла к тому факту, что слепота не есть только

дефект, только недостаточность, но и вызывает к жизни и деятельности новые силы,

новые функции и исполняет какую-то творчески-созидательную органическую работу,

хотя эта теория и не могла указать, в чем именно такая работа заключается.