ХЕЛЕН СИНГЕР КАПЛАН

осязания, в отличие от симультанно, т. е. сразу вступающих в поле зрения

зрительных ощущений, вызывающих быструю смену и рассеивание внимания вследствие

конкуренции многих одновременных стимулов. Когда мы хотим собрать наше внимание,

по словам К. Щтумпфа, мы прикрываем глаза и искусственно превращаемся в слепых

(1913). В связи с этим стоит и противоположная, уравновешивающая и

ограничивающая особенность внимания у слепого: полнейшей концентрации на одном

предмете до полного забвения об окружающем, полного погружения в предмет (что мы

вс тречаем у зрячих) у слепых не может быть; слепой вынужден при всех

обстоятельствах сохранять известный контакт с внешним миром через ухо и потому

до известной степени всегда должен распределять свое слуховое внимание в ущерб

его концентрации (там же).

Можно было бы показать на каждой главе психологии слепых то же самое, что мы

наметили сейчас на примерах памяти и внимания. И эмоции, и чувства, и фантазия,

и мышление и прочие процессы психики слепого подчинены одной общей тенденции к

компенсации сле поты. Это единство всей целевой жизненной установки Адлер

называет лейтлинией жизни - единым жизненным планом, который бессознательно

осуществляется во внешне отрывочных эпизодах и периодах и пронизывает их как

общая нить, служа основой для биографии личности. "Поскольку с течением времени

все душевные функции протекают в избранном направлении, все душевные процессы

получают свое типическое выражение, постольку образуется сумма тактических

приемов, устремлений и способностей, которые покрывают соб ой и очерчивают

определившийся жизненный план. Вот это мы и называем характером" (О. Рюле, 1926,

с. 12). Вопреки теории Кречмера, для которого развитие характера есть лишь

пассивное развертывание того основного биологического типа, который врожденно п

рисущ человеку, учение Адлера выводит и объясняет структуру характера и личности

не из пассивного развертывания Прошлого, а из активного приспособления к

будущему. Отсюда основное правило для психологии слепых: не из частей может быть

объяснено и поня то целое, а из целого могут быть постигнуты его части.

Психология слепых может быть сконструирована не из суммы отдельных особенностей,

частных уклонений, единичных признаков той или иной функции, но сами эти

особенности и уклонения становятся понятными только тогда, когда мы будем

исходить из единого и целого жизненного плана, из лейтлинии слепого и определять

место и значение каждой особенности и отдельного признака в этом целом и в связи

с ним, т. е. со всеми остальными признаками.

До сих пор наука располагает очень немногими попытками исследовать личность

слепого в целом, разгадать его лейтлинию. Исследователи подходили к вопросу

большей частью суммарно и изучали частности. К числу таких синтетических опытов,

наиболее удачных, относится упоминавшаяся выше работа А. Петцельда. Его основное

положение: у слепых на первом месте стоит ограниченность в свободе движений,

беспомощность в отношении пространства, которая, в отличие от глухонемых,

позволяет сейчас же узнать слепого. З ато остальные, силы и способности слепых

могут полноценно функционировать в такой мере, в какой мы не можем заметить

этого у глухонемых. Самое характерное в личности слепого-противоречие между

относительной беспомощностью в пространственном отношении и возможностью

посредством речи полного и совершенно адекватного общения и взаимного понимания

со зрячими (A. Petzeld, 1925), что вполне укладывается в психологическую схему

дефекта и компенсации. Этот пример - частный случай противоположности, котору ю

устанавливает основной диалектический закон психологии между органически данной

недостаточностью и психическими стремлениями. Источником компенсации при слепоте

является не развитие осязания или утончение слуха, а речь-пользование социальным

опытом, общение со зрячими. Петцельд с насмешкой приводит мнение глазного Врача

М. Дюфура, что слепых надо делать рулевыми на судах, так как они вследствие

утонченного слуха должны в тумане улавливать всякую опасность. Для Петцельда

(1925) невозможно серьезно искать компенсацию слепоты в развитии слуха или

других отдельных функций. На основе психологического анализа пространственных

представлений слепых и природы нашего зрения он приходит к выводу, что основная

движущая сила компенсации слепоты - приближен ие через речь к социальному опыту

зрячих - не имеет естественных, заключенных в самой природе слепоты границ для

своего развития. Есть ли нечто такое, чего слепой не может знать из-за слепоты,

спрашивает .он и приходит к выводу, имеющему огромное прин ципиальное значение

для всей психологии и педагогики слепых: способность к знанию у слепого есть

способность к знанию всего, его понимание в основе есть способность к пониманию

всего (там же). Это значит, что перед слепым открывается возможность дости жения

социальной ценности в полной мере.