Мы состыковали корабли, закрепили их шлюпка к шлюпке и стали заталкивать оборудование, инструменты, одежду — все, от чего можно было избавиться, в первый корабль, чтобы освободить место для десяти человек во втором. Из рук в руки, вперед и назад, мы лихорадочно перебрасывали барахло с корабля на корабль. Мы не знали и не могли знать, переживем ли это. Оба пятиместника были бронированными, и мы даже не предполагали, что можно повредить корпус из металла хичи и сделать корабль непригодным для дальнейшего полета. Мы были содержимым этих корпусов — десять не очень везучих старателей, и мы должны были попытаться вырваться из той ловушки, в которую попали, хотя вероятность была слишком мала. Все говорило за то, что из плена черной звезды сумеет освободиться лишь желе из наших тел.
Иногда нас давит, иногда мы горим,
Иногда нас режет на куски,
А иногда мы получаем крупные премии,
И всегда мы боимся.
Маленькие хичи, обогатите нас.
В нашем распоряжении оставались какие-то минуты.
За эти десять минут я не менее двадцати раз проходил мимо Клары, и только во время первого столкновения с ней мы поцеловались. Вернее, наши губы почти соединились. Я запомнил лишь ее аромат. А однажды запах мускусного масла стал так силен, что я приподнял голову, но тут же забыл об этом. И все время, то на одном экране, то на другом, снаружи висел этот огромный зловещий синий шар. Фазовые эффекты образовывали на его поверхности жуткие тени, губительные волны его тяготения все время сотрясали наши внутренности.
Дэнни А. находился в первом корабле, он следил за временем и выталкивал в шлюпку мешки и свертки. Они проходили в люк шлюпки, оттуда в другую шлюпку, потом снова в люк и в капсулу второго корабля, где я принимал их и заталкивал во все углы, чтобы вошло как можно больше.
— Пять минут! — крикнул он, и мне показалось, что почти сразу после этого Дэнни А. прокричал: — Четыре минуты! — А затем: —