Хигналир (СИ)

— Не могу. Контактировать.

— Да почему?

— Тяжело сдерживаться. И так терплю, что есть мочи. Чтоб ты знал, по ту сторону титанических врат моего стального самоконтроля рвется тёмная сторона Снолли, в любую секунду готовая тестировать духовную технику на каждой наглой роже, что ошивается здесь и выбешивает.

— Как ты создала в себе такой самоконтроль?

— Из глины слепила, бля, — прозвучал достойный моему тупо поставленному вопросу ответ.

— Ну и ну. Мрак.

— Тёмная Снолли... пока подлежит дальнейшему изучению и последующему составлению методик по освоению и практическому применению её сильных сторон.

— Тебе нужно научиться управлять своими эмоциями, — вздохнул я.

— Я прекрасно контролирую их.

— Имею в виду направлять в нужное русло, использовать как источник энергии, а не рассекать и препарировать их своим острым умишком.

— У каждого свой подход. Но знаешь, когда ты вернулся, в первую очередь я заметила нашу схожесть. Теперь, увидев кардинальные различия, я удивляюсь схожести только больше, ведь новообнаруженные различия не заменят всей той похожести, они лишь прибавляются к ней.

О каких сходствах может идти речь в таком контексте?

В окне второго этажа Леска увидела женщину в весе и спросила:

— Вы тоже есть молчаливый наблюдатель собственного разума?

— Что за чушь ты несёшь, ты шо, заболела? — не щадя мозга тетка стучала себе по голове кулаком.

Кое-кого рядом она мне напоминает...

— Нельзя её показывать Споквейгу, — сказал я.

— Ага, — ответила “кое-кто рядом”. — Пускай остаётся чудесным цветочком.

— Попить воду из лужи и не отравиться или пережить укус ядовитой змеи — пусть это остаётся исключительно твоими привилегиями, — согласился я.

Леска подбежала к нашему крестьянину, который нес мешок в складское помещение в левой части дома:

— Какой смысл жить, если в конце пути мы теряем всю память и полностью исчезаем в небытии?

— Да просто, чё ты голову дуром забиваешь, просто живи, работай.

— Это кринж, — проводила его до двери Леска, а затем обернулась к нам, и, в совокупности с разведенными руками, слова приобрели итоговый характер, как обобщающий вывод всего услышанного в ходе её знакомства с окружающими людьми.

— Она говорит на горзуанском? — недоумевала Снолли.

— Ты чё, привет, сегодня горзуанские фразочки расхожи по всей Мииве. Хоть иногда надо выходить за пределы комнаты, ага? Жизни не знаешь, — высокомерно махнул я на неё рукой.

— А как ты шаришь в современном сленге, если общаешься исключительно со старцами?

— Так я и не шарю.

Послышался голос Авужлики:

— Тебе и к мешку инструктаж требуется?

В данный момент она руководила работами у склада.

— Тебе жарко? — добавила Авужлика

— Нет, — ответил крестьянин.

— Тяжело?

— Нет.

— Чего тогда кряхтишь?

Над головой стало сверкать. Пора заворачивать, пока никого из нас случайно не распидарасило. Благо, идти недалеко, мы как раз проходили возле сада.

— А почему мы не поискали записки Григхен, пока Споквейг на учениях с птицами? — спросил я. — Завтра начинаются выходные.

— Сейчас я сосредоточена на другом.

— На чём?

— На подготовке к битве с сильнейшим колдуном Миивы.

О чем она говорит, она же ничего не делает целыми днями?

— И тебе бы не помешало, коль вызвался поучаствовать, — настоятельно рекомендовала она.

— А... Я, я... так и я тоже да.

— Какая твердая решительность.

— Нет, правда, все эти дни я вспоминал свои заклинания...

— Так ты знаешь ещё что-то, кроме “огненный шар”? — удивилась она.

— Ну конечно! Но проблема в том, что большинство заклинаний мне готовить от двух до двадцати секунд. А судя по тому, что вызвался показать на себе как на манекене тот отстрельщик стекольный, время у Споквейга не входит в список условий для успешного сотворения. Копаясь в толщах своей бездонной памяти, перелистав во внутреннем архиве тонны страниц моего прошлого...

— Пошурудив по карманам, поозиравшись по сторонам, поковыряв рогатиной землю, вытряхнув камушки из сапога, что ещё?

— Да погоди. Ты просто не понимаешь масштабов поиска, знала бы ты, сколько обрывочных знаний я накопил за время путешествий, какой труд...

— Так что, стряхнув толстый слой пыли с увесистого сборника томов собственной биографии, подвинув поближе свечу, облизнув палец, ты перевернул первую страницу, и повел пальцем по строкам былой жизни. Дальше что?

— Ха-ха.

— Ну? — на редкость экспрессивно, крайне несдержанно выпалила Снолли.

— Да блин. Короче, пара заклинаний будет полезной.

Нас догнала Леска:

— Что есть “ты”? — началось снова.

Снолли остановилась. Задумалась. Глубоко задумалась. Потом открыла рот что-то ответить, но вместо этого снова задумалась.

— Ну, это... — думала Снолли.

Девочка молча стояла и смотрела. Снолли указала обеими руками на неё, потом на что-либо ещё, и снова задумалась.

— Не знаю, как тебе... не совсем понимаю, что именно ты спрашиваешь... Эх, давай ты лучше сама разберёшься, а потом мне расскажешь, что придумаешь, — сдалась Снолли.

— Что... придумаю? Хм... Что... Ничто... Пока ничто. А что такое “ничто”? Что такое “что” — это и так очевидно.

“Да неужели”, — сказал про себя я.

Снолли напрягалась, будто на экзамене. И ответила: