Хигналир (СИ)

Я развернулся и, засмотревшись на обложку, направился в сторону, откуда пришёл, прошёл несколько шагов, поднял взгляд: облокотившись об откос на пороге стояла Снолли и с легким уставшим недовольством смотрела на меня. Я повернулся к Леске, подошёл к ней и отдал книгу со словами:

— Ой, знаешь, я сначала Чтобырь прочитаю, а потом егерей.

Я вернулся к Снолли.

— Да ладно тебе, я от других ничего не требую... — Снолли зевнула, — не жду.

Я уважительно кивнул и с солидной физиономией стукнул ей в кружку своей кружкой, и всосал порцию подостывшего чая.

— Я слышала ваш разговор, — сказала она.

— Про втюхивание кредитов правоверами детям? Возмутительно!

— Вопросы, которые не дают покоя её “неугомонному умишку”. Есть предположение... — Снолли не на шутку раззевалась, — что происходит.

— Что? — я зевнул, и ветер пригнал на зубы дюжину песчинок. Ага, вот для чего Снолли во время зевоты поступает порядочно — рот предплечьем прикрывает.

— Не могу наложить эту мысль на общую картину в Хигналире, — размеренно и спокойно произнесла она. — Потому выскажу, когда гипотеза найдет больше подтверждений, — Снолли засмотрелась куда-то, я посмотрел куда, и увидел с краю площадки, что чуть левее главного выхода, ребёнка, лежащего на лавочке.

Мы подошли поближе. Побледневший труп ребёнка, что он делает на скамейке на улице?

— Его веки дёрнулись, или мне показалось? — сонным голосом заметила Снолли и медленно наклонилась поближе к его лицу.

— А-А-А-А!!! — заорал мальчик, вскочил. — Привет, дыхгка, — поздоровался он со Снолли и побежал по траве прочь.

— Чёрт! Какого чёрта! — в миг взбодрилась Снолли.

Мы расхохотались.

— Я был уверен, что парнишка мёртв.

— Это тот непредсказуемый пацанчик? — она смотрела ему в след.

— Ага. Так значит, он не погиб от удара током?

— Не Аркханазар же воскресил дистанционно.

— Дистанционно не воскрешают. Наверно. Я лично ни разу не видел, чтобы кто-то кого-то воскрешал. Только слухи слышал, что это высшая форма некромантии.

— Да быть не может. Чтобы ты, и не видел.

— Ты не путай с поднятием мертвеца, или призывом мертвеца.

— У-у-у, да ты что, вот оно значит, как, — со всей серьёзностью покачала головой Снолли и со всей ответственностью приняла к сведению.

— При поднятии душа не возвращается, а тело движимо только энергией мага, вложенную заклинанием, и ходит-делает труп только пока не израсходует её. При призыве почти то же самое: самосознания нет, однако собственный разум есть, и будет существовать призванный до тех пор, пока силой питаешь.

— Угу, “силой питаешь”, — впитывала она свой чай, как губка знания, и наоборот тоже.

— И быстро исчезнет, как перестанешь. А при поднятии роль разума выполняет магическая энергия.

— Ладно, не буду путать, а буду знать, — кивнула она и вняла.

— Правильно, вот так и надо. Знания — сила... которой можно питать мертвеца.

— О как, что ж, умно.

— Однако же не забывай, что и сила уму уступает.

— О, даже так.

— Даже та сила, которой можно питать мертвеца.

— Хах, хех.

— Смейся, однако смехом сыт не будешь, смехом нельзя питать мертвеца.

— Ха-ха.

— А смех силе брат.

— Брат той самой силе, которой можно питать мертвеца? Откуда в тебе с только пословиц?

— Блоха-пословица у дурака не водится.

— Эй, не разбрасывайся пословицами!

— Пословица не даром молвится, — согласился я.

С быдло-хрипотцой и хищным, повидавшим жизнь прищуром Снолли произнесла голосом бывалого наёмника:

— Не загоняй себя туда, куда ещё не загнали.

— В Хигналире новорожденные после проклятия дети умели изъясняться фразами уже в возрасте восьми месяцев, — рассуждала Снолли. — А теперь скажи мне, какая доля населения простолюдин в других поместьях и деревнях умеет писать?

— Хах, ну да, — согласился я.

— Что “ну да”? Какой процент?

— Да никакущий, естественно.

— Вот. А у нас с проклятием рано или поздно читать научились почти все. Самостоятельно образованием занялись.

— Может, и вправду дар, как ты говорила?

— Нехорошее у меня предчувствие.

— Тогда в библиотеке, когда ты намыливала мне мозг, было хорошее.

— На самом деле всегда плохое было, но плюсы, объективно, вычленяются. А тогда просто увлечь тебя хотела, чтобы вместе разбираться.

Мы нахаживали круги вокруг дома, потому что боялись далеко отдаляться, ведь в любой момент туча над нами могла начать лупить молниями налево и направо, как вчера. Ветер продолжал гнать пыль в рот. Леска, что увязалась за нами как щенок, приставала к кому-то из гостей:

— Ну, у тебя же есть внутренний диалог?

— Что, какой “внутренний диалог”? — с абсолютно невтупляющей физиономией ответил мужчина на закате зрелости.

— У тебя что, в голове пусто, когда молчишь?

— А что там должно быть, если я молчу?

— Споры самого с собой, рассуждения...

— Споры самого с собой? Я что, похож на ненормального?!

— Мысли в своей голове голосом озвучиваешь?

— Как это? Мысли в слух озвучиваются, а из головы возникают, глупышка.

Снолли заговорила тихо, словно мы тут скрываемся ото всех:

— По ней сразу не скажешь, но Леска — та ещё приставушка.

— Я тоже стараюсь избегать внимания к своей фантастической персоне, но чтоб так шептаться. Не перебор? Дескать, не от чертей прячемся.