Хигналир (СИ)

Пятый этаж был выполнен в старинном хаосном стиле. Это определялось оконно-масляным не по-слоновьи похотливо измызганным освещением, стойками для пижонского рулета и королем. Единственное, что плохо вписывалось в общую картину — цифровой шпингалет на двери, преградивший путь.

— Как мне открыть эту дверь? — обратился я к королю.

— Хочешь услышать загадку?

— Нет, хочу просто пройти...

— Мне всё равно. Слушай стихотворение:

Когда-то давно, во времена моего правления,

Здесь было отделение поясничное, единичное. Прошли века,

Теперь это — личное. Отличное, пшеничное

Божие подреберье разделено сей дверью.

Король поднял огромную бровь и медленно накренил её.

— Отгадаешь загадку — получишь нюанс. — добавил он. — Он и поможет тебе пройти.

— Века прошли… Так ты — призрак?! — воскликнул я.

— Правильно.

— Давай нюанс!

— Держи, — сказал дух короля и с ужасным воплем начал истекать кровью, затем сжался в шарик, обмочился и проронил слезу.

От страха я тоже чуть не обронил в штаны. Я подобрал голубой шарик, подошёл к двери. И ничего не понял. Он не уведомил, что с ним делать. Я не придумал ничего лучше, как просто постучать им в дверь.

— Кто там?

— Я.

Дверной скрип торжественно поприветствовал меня, и я вошёл. Какой-то сахарный старик с трудом держался на своих подошвах.

— Что делать с нюансом? — я показал ему круглый шарик.

— Что нюансом?! — закричал глюкозный дед, в его речи узнавался сахарный диалект.

— С нюансом! Делать.

— Ты что, без короля в голове? Наверх надумал небось? — сыпуче хрипел он.

— Вот, нюанс, — протянул я ему призрачный шар.

Дед махнул на меня сапогом и покачал бородой так сильно, что пал в кому. Я был готов продолжить путь, но заметил, что теперь коридоры освещались факелами-бумерангами. Было скучно, поэтому я бросил один и случайно поджег сахарного старика. Он загорелся.

И горел.

И так и горел.

Пока не сгорел.

— Пшёл вон! — брякнул из комы на меня теперь уже карамельный дед.

“Не ловко вышло”, — подумал я и про себя вздохнул.

Мимо витоглавых трилобитов и трупных человеческих окороков, потрясённые и хохоча, ноги мои шагали по очереди, пока волоски не почувствовали странный звук. Из подворотни навстречу вышла высокая холодная женщина, постукивая челюстью от сквозняка.

— Зачем деда поджёг? Я чуть не задохнулась. Вентиляция чёрная вся. Цу!

Повеяло ересью. Я решил оправдаться:

— Я хотел помочь, но незнакомцы украли мои добрые помыслы.

— Растолкуй, побеседуй, — кивнула она.

— На каком это основании?! — нюансом прибил её я, испытав гнев истинного трилобита. Убил и даже не покраснел.

Через несколько метров я обнаружил ещё одну лестницу. Рядом находился потрёпанный лифт. Я подошёл к лифту, но он не реагировал на меня, да и вообще, не вписывался в картину. Пришлось идти пешком.

На шестом этаже меня встретил гид. Он унизительно и перспективно дал понять, что к чему. Гид рассказал мне о том, что нужно беречь молекулы, “из которых даже ты, болван, состоишь”. Ещё научил некой “электрике” и не “ручить” всё, на что “зубок положил”. Стыдно не знать!

Несколько часов позора, наизусть выученная книга “Если тупой, но хочешь жить” — и вот я могу собрать плащ невидимости из пластиковых бутылок и оптоволокна или зубную щетку из пасти крысы. Я был готов продолжить своё восхождение.

— Я же тебя палец о палец не ударю, брат, — похлопал меня по почкам на прощание учитель диких умений и леопардовых движений. — Остерегайся топленых подъездных гопников и холодную человеческую матку! — предостерёг меня вслед.

— Уже! — с прищуром улыбнулся я, чтобы тот смекнул.

На этаже узнавался оговорённый интерьер (по всей видимости, языческими активистами). Старинные рецепты по осеменению злаками были нацарапаны на дубовых стенах. Всюду плясали алкогольные идолы и испивали кровь собутыльника. Лампы освещали помещение недостаточно хорошо, я бы сказал халтурно, поэтому я шёл и спотыкался о каждую копеечку своей алчной железы, из-за чего та воспалилась, и мне стало обидно за бесполезность полученного нюанса, который к тому же слишком слабо светил, я бы даже сказал тускло.

Вскоре, я оступился и нечаянно прилёг в гроб с мёртвым человеком внутри. Воспользовавшись случаем, я взял в руки свой нюанс, поразмыслил, и отважился положить его на грудь мертвеца. Яркий свет болезненно опалил мои рукава. Мертвец ожил и спросил:

— Короба принёс? — замогильным хрипом выл он.

— Мир живых ждал тебя... торговля... ждет, — вставая на ноги, меркантильно приветствовал его я и кланялся.

Оживший труп захлестнул мне проклятую пощечину, снова улегся в гроб и был таков. Чувство жадности с новой силой запульсировало в алчной железе, и я горче прежнего опечалился наиглупейшей потерей нюанса.

Расстроенный, но не погрузневший, я двигался дальше. Воспалившаяся железа вызвала в крабовый синдром, из-за чего я попятился и был вынужден развернуться на оборот вперёд как какой-то краб.

Тяжело преодолевая недельную плотность суток, я таки достиг группу ступенек, с которыми рад был иметь дело. Они доставили меня на седьмой.