Хигналир (СИ)

— Сутварженская печаль. Или агония сутварж... — процитировал я отца. — Мы ошибочно полагали, что дух Ганж и есть “Сутварженская печаль”. Но дух был призван для того, чтобы произнести заклинание. То самое, о котором говорилось в пророчестве Григхен. Почему мы так и не попытались выкрасть её пророчества? Вели себя как слепые котята, добровольно оставаясь таковыми.

— Почему ты не сжёг тело Споквейга? — добавила пищи для сожалений Авужлика. — Почему я не позвала вас в дом? — корила она себя кулаком по лбу. — Мы ничего не сделали для того, чтобы это предотвратить.

Взгляд невольно развернулся в сторону западной дороги. По ней же мы со Снолли возвращались с Чурьбовки. С Рёккьира до Чурьбовки добирались пешком глубокой ночью. Нам всюду ещё мерещились черти. Но было смешно. Снолли не хотела возвращаться, ведь дом давно ушёл из-под её ног. Как и мой. Я осознал это после тех самых разговоров за жизулю в глубинутах. Тогда я чувствовал, что мы с ней очень похожи в наших экзистенциальных скитаниях. Я обрёл дом рядом со Снолли.

Вдруг ударило в башку позорное осознание собственной неосознанности:

— Почему мы и сейчас в дом не бежим?! — акцентировал возмущение самим собой я на слове “сейчас”.

Сестра кивнула. Я и Авужлика взяли с двух сторон Снолли, и со всех ног понеслись под крышу. Снолли такая легкая, как стул.

Даже Споквейг, подвергший дочь самым изнурительным тренировкам, увещевал, что она и Грибоедка не выдержат того, что нам предстояло пережить: управляемую беду Ганж. Велел мне позаботиться об этом. Доверил мне её безопасность, когда отправил нас биться с Маячащими. Почему он не пришиб меня молнией, на дуэли? К чему были поддавки? Он же в тысячу раз сильнее. Я что, сожалею? Всё, как и говорил якобы “Бог” в иллюзии у сарая.

Коридор завален телами. Снолли ещё дышала, но гости — уже нет. Все мертвы. Снолли ещё держится. Мы положили её на диван в гостиной, предварительно спихнув коротковатого мужичка в пиджачке с щепоткой усов, вместе с его круглыми очками, что умер, лёжа на диване. Ленивая смерть. Я порывался пойти за Грибоедкой и её занести под крышу, но Авужлика остановила меня вполне логичными аргументами. Надеюсь, о ней позаботились крестьяне. Если живы ещё. Но я же жив, чем я лучше них? Начинает казаться, что всё-таки хуже.

Какое-то время мы просидели в гостиной, в ожидании, когда Снолли придёт в себя, споря о деталях наших последних воспоминаний. Выяснялось, что последние полчаса мне и сестре виделись, местами, по-разному. Нас смущал труп джентльмена в комнате, и мы выбросили его в окно. Понимая, что ничем не можем помочь Снолли, мы с Авужликой решили разведать обстановку в доме.

— Где Фродесс и Актелл? Давай поищем их, — предложила Авужлика.

Мы проверили соседние комнаты — всюду тела гостей. Спальни Актелла и Фродесса были в юго-восточной части, мы посетили и их, но братьев или чьих-либо тел там не оказалось. Следующим мы проверили подвал, прихватив лампу по пути с комнаты для персонала, в которой вместо “персонала” были навалены хозяйственные вещи. Крестьяне, занимающиеся уборкой, в доме не жили, а только приходили и уходили раз в неделю. Работали в “приливном графике” по лунному календарю. График составлен, очевидно, Споквейгом. Кто бы ещё выдумал такую херню? “Как морем смоет грязь и сор. Не смоет только твой позор, сынок, а-ха-ха-ха!”

Мы отпёрли дверь и зашли внутрь. У Фродесса и Актелла были ключи, так что они могли бы укрываться здесь. Впервые я задумался, зачем надо было располагать библиотеку в подвале и заморачиваться с влагопоглощающими средствами? И почему я задумался об этом именно сейчас? Была ли какая-то причина прятать книги тут? На стенах виднеются какие-то руны и чертежи, почему на них я никогда не обращал внимания? Будто бы это часть интерьера. С какой целью...

— Лэд, чего застрял, нет их тут, — торопила меня к выходу Авужлика.

— Проведаем Снолли? Вдруг очнулась?

Я отправился по коридору в северную часть.

— Куда ты снова идёшь? — недоумевала Авужлика.

— В комнату для деловых переговоров, — не понял её недоумения я.

В комнате для деловых людей на диване её не оказалось. Где она?!

— Мы же положили не её сюда, а к ней в комнату! — Авужлика указала лампой наверх.

— Что? Опять рассинхрон? По мне наши ноги не ступали на второй этаж с последнего возвращения.

— Ещё как ступали и подворачивались, твои, на ступеньках.

— Нет.

— Да!

Авужлика пошла на второй этаж, и я неуверенно последовал за ней, потому что считал, что Снолли там точно быть не может. Мы же не потеряли Снолли? Как потеряли Фродесса и Актелла.

— Снолли, вот ты где! Ты в порядке? Как настроение? — Авужлика побежала на встречу Снолли по коридору.

Снолли шла в нашу сторону со стороны своей комнаты. Она была без своей набедренной сумки, где хранила ножи и прочие вещи.

— Да нормально, а что? — ответила она.

— Ты же была в ступоре! — воскликнула Авужлика.

— Чего? Нет. Когда? — Снолли характерно приподняла бровь.

— На улице, у лавочки, мы сидели на лавочке, — подошёл я.

— Мы же стояли у лавочки, — она выделила слово “стояли”, — а потом попадали все разом.

— Нет же...