Хигналир (СИ)

— Ой, не смеши, прошу тебя!

— Прости, я не хотел. Сильно смешно было?

— Достаточно, чтобы обидеться, — он всё ещё держался за поясницу, морщился и зубы, те самые зубы, которые старики не насчитывают у себя в полном количестве; его же зубы довольно практичны на вид. — Бедные почки, столько бед на них опрокинулось, теперь болят по каждому поводу.

— Слушай, Рикфорн, а как так получилось, что мы оба вышли на улицу, и в доме при этом никого не осталось?

— Не знаю, я в смятении.

— В смятении?

— Мне кажется, что вон те яблони выше, чем ты думаешь.

— Нет, я не об этом думал. Я сейчас на предприятии гречки побывал и кое-что понял, — я действительно понял, что гречка. — Да не морщись ты так! Ты и без того — старый хрящ.

Мы плелись по дороге, осматриваясь по сторонам. Я споткнулся о камень. Ценой невероятных усилий я изловчился ухватить его за загривок.

— Что, стыдно? — посмотрел я на него укоризненно, но затем милосердно, и унес подальше с дороги.

— Лэдти, а ты знаешь, что живая еда видит тебя изнутри?..

— Так же, как и ты её, только наоборот.

Поразмыслив сполна, я нашёл кем-то утерянный веками ранее рассудок... Да это же мой рассудок! Как я умудряюсь всё время его терять?

Интересно, а что, если нам освежить наши... Чёрт, как же это делалось? А, точно.

— А что, если нам освежить наши взгляды на мир? — предложил я вслух. — В тайный закат погрузимся мы, чтобы тысячу сжать до секунды, чтобы ночь воротить в пустоту, а день — в иллюстратор человеческих судеб. Вращается кругометраж времени. Висельник, маг, король сновидений или даже СУПЕРБОГ? Да, СУПЕРБОГ, что швыряется во врагов своих всемогущими Богами и пробивающий ударом руки пространственно-временную ткань, сложенную стопкой десять в десятикратной степени слоев, чьи глаза — зеркало всевозможных вариантов предположительно вероятных исходов реальности, а мозг — обитель всех теоретически невозможных вариантов развития вселенной, и в том числе здешней вселенной. А вселенная наша в группе “теоретически невозможных” из-за твоего непонятного бессмертия, феноменально ветхий ты дед!

— Коль чёрт ногу сломит, чтобы понять, что ты несёшь, то и мне не разобрать!

— Прости, тут моё сознание чуть не смыло в пучевороте ощущений, — одумался я.

— Но то, что ты придумал про осквернение хлеба нахлебников... — продолжал Рикфорн.

— Что придумал? Когда? Не помню.

— Только вдумайся! — воскликнуло очерствелое лицо, переполненное сухим изумлением.

Я вдумался. Осквернить хлеб — тот самый источник, питающий дух нахлебников в жертву их здравомыслию, то есть делающую то же, что и любая другая религия, только в разы сильнее... Это же гениально! Только бы вспомнить об этом потом.

Очередная волна чудес вновь ополоснула сознание со всем его подсознанием, чуть не смыв их в раковине чувств.

Мы пёрлись по дороге в сторону мельницы. С трудом. А трудно было, потому что продирались сквозь какие-то заросли. Точнее, большой разветвлённый куст, в личное пространство которого ненароком вторглись.

Псевдотрансцендентное приключение подошло к концу. Мы наконец добрались до мельницы.

Я просунулся меж дверьми и увидел Тольрика и Звелоузда, игравших в кости. А с ними сидел тот самый бродячий кот! Когда я вошёл внутрь целиком, кот замолчал и недоверчиво уставился на меня, затаив дыхание. Он насторожился, словно собирается кинуться от меня прочь, стоит мне только дернуться, но глаза его выражали желание спустить курок. Тщательно рассмотрев кота и убедившись в отсутствии у него молочной бороды, я сделал вывод, что это обычный бродячий кот, а не путник.

— Чего ты на кота вылупился? Ха-ха-ха, проходи, присаживайся, — пригласил Тольрик и протянул стул.

Рикфорн молча смотрел мне в спину, а я на него. Некоторое время.

— Лэдти! — окрикнул меня Тольрик.

— Да, бороды у него нет, — спокойно ответил я и присел, — всё в порядке.

— Ну ты чудишь! — потешился Звелоузд, потирая уста.

Гремя граблями, по локоть от меня угнездился Рикфорн.

Я старался не глазеть на кота. Но его присутствие поддерживало атмосферу неуюта, которую я сейчас очень тонко ощущал. Я старался не смотреть в его сторону, но каким-то образом мы снова встретились взглядами. Рикфорн посмотрел на него. Потом на меня, да таким информативным и пронзительным взглядом, будто он узрел во всей этой ситуации какой-то глубинный смысл и видит, что только что и я тоже постиг его, и что мои очень сложные для его понимания отношения с этим котом на самом деле имеют высочайшую важность, и...

— Делаешь ставку, Лэдти? — негромко произнёс Рикфорн, пытаясь избавить всех от созданной мною и котом неловкости.

— А, уже начали? Так быстро? Мы же только сели. Ох, давно же я не играл в кости, — подстраховался я на случай позорного проигрыша.

Игра началась. Длилась она довольно долго и однообразно, но играть было чрезвычайно интересно.

Итак, я, будучи лучшим азартным игроком во всём Хигналире...

— После Споквейга Дархенсена, — уточнил кот.

Да, после Споквейга Дархенсена, конечно, я выиграл пару грабель, 8 монет, ящик медовухи и... и...

— И всё, — уточнил кот.