Хигналир (СИ)

— То, что мне нравится, воспринимается как исключение из этого мира, — её физиономия насупилась. — В детстве никто не задавался вопросами о собственном существовании. Кроме меня. Другие дети во дворе казались мне бездушными. Все просто вживались в свои социальные ячейки, не прослеживалось никакой свободы выбора, люди просто были такими, какими их создала природа и обстоятельства, как животные, бессознательно отыгрывающие роли. И никто не задавался одним очень полезным вопросом: “Нахуя?” Мне не давало покоя, что, вот, вы все, как и я, появились на свет, как и я не знаете ничего, что было до вашего рождения, не понимаете, почему осознаёте, почему разумеете, живете, воспринимая факт жизни как нечто само собой, блядь, разумеющееся! Вы можете удивляться пару минут неожиданному сюрпризу, пару суток непредвиденному повороту событий, быть в шоке месяц, когда судьба переворачивается сверху нахрен, но всем вам абсолютно до пизды самый невероятный момент —самоосознанность. Я задумывалась, в чём же причина того, что осознаю себя я именно в своём теле, если тела и мозги внутри них у всех одинаковы. Или не совсем одинаковы? Так и мой мозг в возрасте трёх лет далеко не идентичен моему четырехлетнему, но я — это всё равно я: в любом возрасте я — я. Никто из тех, с кем я общалась, не запаривался по таким вещам. Я, не сумев принять сей факт, засомневалась в их одушевлённости. “Должно быть, эти люди неживые внутри”, — думала я. В шесть-семь лет я открыла для себя нечто запредельное — официально провозгласила существование своей души как нечто единственное стопроцентно точное из всего, что только есть в моём опыте.

— Да уж, в твоём возрасте я просто верил в это, потому что родители так сказали... — скромно обронил я своё самоуважение.

— До этого я часами напролет раздумывала, но никак не могла понять, чем ограничивается выраженность моей сущности: тело, голова, мозг, мозговая ткань, импульсы, частицы, вибрации? Даже оккультные научные знания Споквейга здесь бесполезны. Но осознание того, что все рассуждения в сторону первопричины, знаешь, даже самые громоздкие мыслительные конструкции и теории, при постоянном движении от следствия к причине посредством вопросов типа “почему”, “зачем”, “а какой смысл”, всегда и во всех областях жизни, во всех науках и искусствах, всё сводится к этому переходу — от интеллектуального к чувственному. Когда натыкаешься на фундаментальный кирпичик какой-либо теории, если, копая вглубь, намеренно остаешься в рамках конкретной области, всегда приходишь к аксиоме, которую субъективно принимаешь за истину, хотя понимаешь, что дальше твои знания и когнитивные возможности заканчиваются, и чтобы копнуть ещё глубже, нужно зайти за недоступные человеку пределы. И тут ключевой момент — личное решение поверить в этот максимально убедительный кирпичик фундамента. То есть теперь правит не логика, а чувство. Вера, как бы унизительно это не звучало. Кстати, а если не оставаться в рамках конкретной области, то всё сводится к философии, где “чувственное” и “логическое” переплетаются друг с другом. За это ты любишь музыку?

Я очарованно кивнул:

— Я так это вижу: если представить жизнь со всеми её сторонами и во всех её проявлениях как огромное дерево, а затем посмотреть на искусство музыки как на ветку этого дерева, то, рассматривая эту бесконечную ветку музыки, в самых разных масштабах под самыми разными углами, то можно заметить внутри неё корневые элементы всего дерева жизни. Через частное познавать жизнь целиком. И вся эта фрактальщина мироздания… так оно будто бы во всём, не только с музыкой! — распростёр руки я. — Так я вижу жизнь…

— О, да. Жизненно, — протянула она, плавно оглядев вселенную перед собой завороженным взглядом.

По глазам читалось, что внутри неё сейчас словно космические фракталы разрастаются, подобно психоделической грибнице, оплетающей, преобразующей и синтезирующей. Она продолжила предыдущую мысль:

— Так вот, всем очевидно, что нет верхней границы, всегда можно выше, как нет предела совершенству, нет предела сложности, детальности, всеизученности вопроса, но мало кто видит, что по другую сторону границы тоже нет: даже базовую, простейшую и неоспоримую аксиому всегда можно понять глубже, яснее “прочувствовать”, шире осознать. И такое не передать словами, поэтому так сложно бывает кому-то объяснить простую истину, не вызывая чувственного резонанса. Точнее это фундаментально невозможно, и не только простую истину, а вообще любую информацию.

— Из истины, если это взаправду истина, всегда вытекает нечто самое разумное и рациональное, просто у каждого будет свой путь “вытекания” вот этого вот, чем надо пользоваться, чтобы делиться глубиной взгляда на вещь... Если ты поняла, а то невнятно получилось.