Хикикомори

– Пора что-то срочно делать. Так больше не может продолжаться, – чешет потную подмышку Оскар.

Карола выуживает из кармана сигарету и глубоко затягивается, не обращая внимания на упрек во взгляде мужа. Пускает дым в потолок.

– Прекрати, – вмешивается он. – Это и моя кухня тоже.

– Если тебе это так сильно мешает, позаботься, чтобы у нас появился балкон, на котором я не буду тебя донимать. – Карола допивает коктейль и вытирает губы.

– Теперь еще и балкон проломим в стене? Что, недостаточно улицы? Да, конечно, давайте и это сделаем, все сделаем для того, чтобы многоуважаемая леди прокурила себе несколько оставшихся лет!

Карола скрещивает руки, со свистом выдыхает воздух. Из гостиной доносится «Ob-La-Di, Ob-La-Da». Она быстро докуривает, тушит сигарету в ложке и уверенно направляется в комнату, под каблуками скрипит паркет. Снимает иглу с пластинки, из колонок раздается треск.

На полу гостиной разложены спортивные маты. Женщина, остановившись, разглядывает их, пока не приходит муж – видно, что он чувствует себя лишним. Они стоят друг напротив друга, их разделяет только мат.

– Он кричал и издавал нечеловеческие звуки.

– И почему же ты не вошел к нему?

– Я пригрозил выбить дверь, и он замолчал. А потом опять эта стрелялка, вечная стрелялка! И одновременно – не знаю, как он это делает, – он начал скрестись в дверь, будто мы его заперли, у него отросли когти и он хочет вырваться, но не может. Но он ведь может, Каро, – мужчина переминается с ноги на ногу. – Ты только подумай, наступил конец октября!

– Но ему это на пользу, – отвечает она с едва заметной неуверенностью в голосе. – Нельзя отнимать у молодых людей время на раздумья.

– Я знаю, – Оскар закатывает глаза. – Но не стоит поощрять то, что он живет в симбиозе с нами.

– Что ты имеешь в виду?

– Молодым людям нужно время на раздумья, это верно, но это еще и означает, что в какой-то момент они должны отделиться, а не продолжать жить, присосавшись к кому-то другому, как паразит к хозяину. Нельзя потреблять чужие жизненные силы. Хозяин когда-нибудь загнется. Это довольно оче-видно.

– Что ты хочешь сказать? Наш сын – паразит, или как?

– Паразит не может выжить без хозяина. Без поставок пищи с его стороны, без поощрения. А хозяин, в свою очередь, становится созависимым – ведь именно благодаря ему, его заботе паразит может существовать! Классический мутуализм.

– Ты ненормальный?! Речь о Тиле, а не о каком-то насекомом!

В гостиной появляется Анна-Мари с планшетом в руках. На голове – птичье гнездо, тело тонет в пижаме на вырост, но, несмотря на это, она выглядит вполне бодрой.

– О, милая, прости, мы тебя разбудили? – неправдоподобно сладким голосом говорит Карола.

– Я тут погуглила, – сообщает Анна-Мари и кладет планшет на стол. Родители приближаются, осторожно, будто пол стеклянный и сейчас провалится. – У тебя язык заплетается, – обращается дочь к матери, затем снова поворачивается к столу, одним движением активирует экран. Разворачивается окно видеоплеера, включается отвратительного качества запись, на которой угадывается слабо освещенная комната. Снято, кажется, на смартфон, картинка сильно дрожит, камера дает лишь слабую подсветку. Тот, кто снимает, шепотом комментирует происходящее по-японски. Стены оклеены коробками из-под яиц. С потолка свисают гирлянды кабелей. Окно завешено мятой фольгой. На полу свалены горы манги, скомканных носовых платков, пакетов, набитых отходами. Оператор, видимо, с трудом пробирается по оставшимся островкам чистого пола. Видео внезапно обрывается, появляется заставка с предложением посмотреть что-нибудь похожее.

– И все? – язвительно бросает дочери Карола. – Это может быть что угодно. Если бы я как-нибудь пару лет назад решила заснять твою комнату, вид был бы не лучше.

– Прекрати, дорогая.

Оскар задумчиво трет щеку.

– И как у них это называется?

– Хикикомори, – в голосе сестры звучит оттенок гордости. – Вот что, я считаю, с Тилем и происходит.

– Тут есть над чем задуматься, – отвечает отец. – И что с ними происходит? Они что-то задумали? Может, теракт планируют?

– Не смешно, пап.

– Спасибо, – вмешивается Карола, – милая, ты нам очень помогла, теперь можешь идти спать.

Кажется, будто Анна-Мари восприняла это всерьез, поскольку тут же схватила под мышку планшет и утопала к себе в комнату.

Карола ждет, пока дверь за ней не закроется почти полностью, оставив лишь узкую щель.

– Какая ерунда! Нет, мне вся эта диагностика по Интернету… Да если она хоть на сотую долю права, нам можно сразу застрелиться!

Оскар пожимает плечами и зевает, разинув рот так, что слышен хруст челюсти, словно давая понять, что на данный момент тема исчерпана.

Женщина сжимает кулаки.

– Пойду поговорю с ним.

Мужчина вновь пожимает плечами, поправляет повязку. Карола опускается на колени перед дверью сына; муж, прерывисто дыша, заканчивает тренировку. Упал, отжался, упал, отжался.

– Эй, малыш, – она кладет руку на поверхность двери. – Это я, Каро.

Из комнаты не доносится ни звука.