Хикикомори

– Наверняка у вас замечательная семья, – отвечает дама. – Мои никогда бы на такое не решились.

– В таком случае сами пускайтесь в путь, – тянется к ней бокалом Карола. – Или найдите себе попутчика!

Они чокаются; стекло гремит. Звучит следующая песня, на этот раз – салонная попса; молодежь начинает пританцовывать, в первом ряду угадываются силуэты тех двоих, что так и не сняли дорогих солнечных очков. Официантка скользит сквозь толпу с подносом, на котором красуются бокалы с напитками: женщинам предлагается пульке из сока агавы со вкусом манго, мужчинам – стопки с мескалем. Карола поднимает бокал, салютуя фрау Рейхерт, незаметно для окружающих следующей за ней по пятам. Перед вокалисткой к тому времени появились стойки с синтезатором и MIDI-клавиатурой. Она жмет на клавишу, и по шоу-руму разносится мягкий бас. Подрагивают волокна сизаля, из которых соткана «Амфибия», дребезжит отливающий всеми цветами радуги чайный сервиз, на котором уже красуется наклейка. Проходит какое-то время, прежде чем Карола осознает, что ее карман на самом деле сотрясается от вибраций телефона.

Сделав шаг в ночную темноту, она закрывает за собой входную дверь; звуки музыки стихают.

– Оскар, в чем дело? Ты же знаешь, какой сегодня день.

Она слушает, не поведя и бровью. По ту сторону стекла стоит фрау Рейхерт – непонятно, смотрит ли она на улицу или на собственное отражение.

– Дорогой, – приглушенно отвечает Карола. – Ты же врач, неужто тебе до сих пор ничего не пришло в голову?! – Она жмет «отбой». Внутри, в тепле, ее уже поджидает фрау Рейхерт, протягивающая очередной бокал.

– Что-то случилось? У тебя растерянный вид.

Карола проводит ладонью по щеке; окостенелость спадает, словно и впрямь смахнулась этим жестом, и вот лицо вновь сияет внутренним светом, она делает вид, что полностью поглощена происходящим. Передает собравшимся гостям свой настрой вовсе не мимикой и не жестами, это было бы слишком грубо – нет, одними лишь глазами посылает воздушные поцелуи, ободряющие кивки, нежные улыбки.

– Просто Оскар хотел пожелать спокойной ночи. Ему завтра рано уезжать. Конференция.

Женщины пробираются к танцполу. Ритм стал насыщеннее, музыка превратилась в электросвинг. Пара в очках будто специально дома репетировала. Карола цепляет одного из седоватых господ, который, ни секунды не сомневаясь, принимается кружить ее по залу. Это Йоахим, один из ее бывших однокурсников, первый парень отделения истории искусства – он заставил ее побороться за себя не только благодаря своей ослепительной внешности, но еще и потому, что его родители были известными коллекционерами, и каждой выпускнице хотелось бы выпорхнуть в жизнь под ручку с отпрыском двух покровителей искусств. Карола успешно обошла конкуренток и завоевала его сердце, которое потом променяла на сердце непревзойденного оратора Оскара, покорявшего всех своей харизмой.

Спустя еще пару бокалов фрау Рейхерт прощается, сказав, что устала как собака. На угловом диване, который, если верить каталогу, был создан художником, вдохновленным окружившими Мехико вулканами Попокатепетль и Истаксиуатль, который тоже прекрасно подходит для «формирования общественного пространства на открытом воздухе», расположились самые стойкие, постаравшись устроиться настолько комфортно, насколько это возможно. Карола присаживается рядом с дамой с высокой прической. На ней темно-синяя блуза, худые ключицы украшает изысканная цепочка. В свете сизальной люстры на ее коже блестят проступившие от волнения и долгих танцев капельки пота.

– Они настоящие? – Карола проводит пальцами по вплетенным в прическу бутонам роз, затем опускает ладонь даме на предплечье.

– Нет, – усмехается та. – Но спасибо, что вы их отметили. Они и правда прекрасны. Не выкурите со мной по сигарете?

На Оскаре фиолетовый спортивный костюм с желтыми лампасами и повязка на голову. В квартире повсюду свет, из гостиной гремит битловская «Yeah Yeah Yeah».

– Что с тобой? – Карола стоя снимает обувь, держась за стенку.

– Что значит – что со мной? – отвечает он. – Вообще-то мы с годами не молодеем.

– Все нормальные люди давно спят. И что это на тебе надето?

Оскар лишь пожимает плечами. Женщина протискивается мимо, проходит в кухню, наливает биойогурт в томатную пасту, бросает имбиря, мяты, солит, пьет, прислонившись спиной к стойке, и смотрит в окно, за которым сгущается мгла.

– Все прошло успешно? – Муж лиловым пятном возникает в дверном проеме.

– В понедельник все упакуют, и будет пусто.

– Кто был?

– Все, – она ложкой выжимает мяту о дно стакана.

Оскар приближается к ней, принюхивается, она отходит в сторону.

– Ты курила.

– Это стоит обсуждать?

– Если тебе дорого твое серое вещество…

– Какое вещество?

– Та часть мозга, которая, на минуточку, влияет на внимание. И сокращается под напором разрастающегося прилежащего ядра.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Тебе лучше пойти спать.

Карола долго смотрит на него, как на Чужого, на неизвестный вид, который вместо того, чтобы говорить, пытается общаться колебаниями волн.

– Ты мне звонил.