Химера

— Надо так надо, — согласился Трой, — только как мы объясним, что здесь делаем? Частная собственность, ордера нет, так, мимо проходили? Озарило внезапно?

Алеся поникла, Майкл же, привычный к такого рода закидонам Троя, продолжал осмотр. Ему было плевать на основания — статистика и премия в конце года перевешивали все. Остальное решалось по ходу дела. Как там — победителей не судят? Даже если они мародеры и периодически злостные нарушители закона.

— Ладно, оставляем как есть, — резюмировал Трой. — Оно вроде не опасно, пока не тронешь.

— Криминалистов бы сюда, — сказал Майкл, опускаясь на колени возле стола и осторожно пристраивая руку на колено. — Тут работы на неделю. Но образцы крови я взял. — Он позвенел колбами, видимо, взятыми со стола. — Для информации.

— Ты нормальный? — спросила Алеся ласково. — В этих колбах могло находиться что угодно. Никакой чистоты анализов.

— Слушай, нам нужно всего лишь выделить ДНК и сравнить с уже имеющимися образцами. Думаю, что никакое зелье, гипотетически побывавшее в колбах, ДНК изменить не в силах. Кроме того, эти колбы из шкафа. Вон тот справа, видишь? В нем инструменты лежат и стерилизатор. Думаю, там все чистое хранилось.

Алеся красноречиво посмотрела на Троя. Трой смотрел в потолок. Ему было плевать на семейные дрязги, на грязные колбы и недовольство Алеси. Он укладывал в голове различные версии событий. Получалось не очень. Начать с того, что он в упор не видел ни одной точки пересечения госпожи Кромберг и фейри Гретты Смит или Тани Ворски. Слишком они разные. И единственное, что между ними более-менее общего, — Билл Смит, куратор сына госпожи Кромберг. Уникальный исследователь, исполнительный работник, гениальный ум. Марионетка, не отвечающая за свои действия. Самый вероятный кандидат на почетную должность учителя, бывшего как звезды, солнце и луна для Йозефа Стенфорда, который, послушный воле родителей, учился на юриста, но питал неодолимую страсть к магическим исследованиям.

Зачем госпожа Кромберг вообще купила дом, в котором жить невозможно? Невозможно не потому, что он гнилой насквозь, а потому что в этом районе чистенькие перспективные студентики не выживут. Трой склонялся к мысли, что именно здесь в свое время Йозеф Стенфорд увидел убийство.

Он еще раз перебрал в уме последовательность событий и задался в миллионный раз вопросом: по всему выходило, что Билл Смит мог убить Йозефа Стенфорда, если на то был приказ. Кого-то менее опытного, возможно, и удивило бы, что щуплый и хрупкий мужчинка сумел лишить жизни живое существо, да еще и не одно, если вспомнить о тех бездомных. Трой же привык к тому, что многое в этой жизни не то, чем кажется. Но — в двухмиллионный раз, хором — кто и зачем тогда убил самого Смита? Для кого Гретта готовила круг ритуала?

— Я осмотрю остальное, — снова рванула в бой Алеся и устремилась к выходу из зала. Трой, плававший в размышлениях, не сразу понял, что она имеет ввиду.

…Деньги? Шантаж? Что-то было в прошлом госпожи Кромберг, что она согласилась не только купить невнятную халупу, но и пустить в нее Билла Смита и его женушку с преступными намерениями? Могла ли она быть тем таинственным ночным гостем в квартире Смитов в тот роковой вечер? И как связать её с тетрадью?

— Не похожа эта Смит на закоренелую убийцу, — заметил Майкл, отплёвываясь от пыли. — Хоть бы порядок навели. Тоже мне ученые. И ещё в ритуалисты рвутся.

— А они никогда не похожи, — ответил Трой. — Иногда диву даёшься, как эти нежные ручки могут резать живых существ. Ну ты и сам знаешь.

Трой, конечно, зачерствел на работе, но всё равно, порой преступления — не самые зверские и жестокие — выбивали его из колеи. То ли детонировало накопившееся напряжение, то ли разочарование от неповоротливости и неэффективности системы правопорядка становилось слишком сильным, но бывало, глядя на заплаканные лица родственников жертвы, он мечтал лично расправиться с преступниками. А ещё он слишком хорошо знал — если сегодня несчастье произошло не с тобой и твоими близкими, это не значит, совсем не значит, что оно обойдёт стороной и в следующий раз. Когда была жива мама, ему долгое время казалось, что он ценил, проживал до дна каждое мгновение. Да, он был уже взрослым, состоявшимся в жизни, он не зависел от матери никоим образом, но она оставалась в его жизни чем-то незыблемым. Едва уловимым эхом сонного беззаботного утра, разбитых коленок и тёплой ласковой руки на плече. Она была. Не рядом, даже не близко — вскоре после того, как Трой закончил военное училище и отбыл на границу, она переехала в пригород — но все равно была. А потом её не стало, и Трой словно всем телом с размаху врезался в стену. Прекратил спринтерский забег длиной более нескольких десятилетий, заставил себя замереть и осознать. Осознать, что звонки два раза в месяц — это мало, визиты раз в полгода больше напоминают издевку, ведь он всегда мысленно был на работе, весь в делах, занятый по макушку.