Химера

Крошечное личико Джеррика помимо его воли жалобно сморщилось. Он боялся смерти и отдал бы все, чтобы избежать ее. Но смерть была неизбежна. Сама мысль об этом приносила кобольду страдания. И порождала ненависть в душе. Он ненавидел всех, кто мог и должен был пережить его. И часто задумывался о том, как сделать так, чтобы этого не произошло. Смена магнитных полюсов была хорошей возможностью уничтожить все живое на планете. Но это было неосуществимо без ключа к воротам, ведущим в страну богов. Circulus vitiosus, порочный круг, снова замкнулся.

Джеррик даже зарычал от бессильной ярости. Филипп с тревогой посмотрел на него и спросил:

– Повелитель Джеррик, я сделал что-то не так и вызвал твой гнев?

– Все так, мой мальчик, – опомнился кобольд. Он редко позволял эмоциям выплеснуться наружу и никогда – при посторонних. Но к Филиппу он чувствовал искреннее расположение. Он сказал бы, что почти родственное, если бы знал, что это такое.

Джеррик был одинок всю свою жизнь. Когда-то и неизвестно кто подбросил его младенцем на один из рудников в Северной Европе, принадлежащий совету ХIII. Сам Джеррик думал, что собственная мать отказалась от него, устрашенная его безобразием. У него, сироты, было трудное детство. И юность. И потом, долгие годы, когда он работал, как проклятый, на руднике, отрабатывая свой черствый кусок хлеба. Пока его не встретил случайно эльбст Роналд и не забрал к себе в услужение, восхищенный его уродством и злобным нравом. Он, Джеррик, так и не смог простить эльбсту этого нового унижения. Роналд облегчил его физическую жизнь, но сделал невыносимым духовное существование. Джеррику пришлось быть клоуном, комнатной собачкой – и это в то самое время, когда он грезил завоеванием мира! Так что Роналд получил по заслугам. И Адалинда, вздумавшая оплакивать эльбста, этим самым досаждая ему, Джеррику. И Лахлан, который осмелился назвать его пигмеем. И Мичура, который один миг держал в своих руках его, Джеррика, жизнь и искренне наслаждался этим, видя страх кобольда. И многие, многие другие, которые в прошлом или в будущем вызовут его, Джеррика, гнев – все они получат, что заслужили. Скорую и неотвратимую смерть. Он, Джеррик, уже может себе это позволить. Он долго выжидал. И, наконец, получил неограниченную власть и могущество. Сраниться с ним, Джерриком, главой Совета ХIII, не может ни один другой правитель на планете. И все они, все те, кто мнят себя хозяевами Земли, вскоре узнают, кто их истинный властелин. Очень скоро. Vita brevis est.

Джеррик улыбнулся. И ласково кивнул рарогу.

– Я доволен тобой, Филипп, – сказал он мягко. – Ты сделал почти невозможное.

– Нет ничего невозможного, когда ты этого желаешь, повелитель Джеррик, – поклонился ему Филипп.

Молодой рарог хорошо понимал, что в эту минуту решается его судьба. И не считал зазорным гнуть спину перед карликом. Он с нетерпением ждал, когда тот начнет разговор о долгожданной награде. Филипп потрудился на совесть, чтобы получить ее. И считал себя достойным самых высоких почестей. Он избавил Джеррика от многих врагов, не посчитавшись ни с чем, даже с голосом крови.

– Я долго думал, как тебя наградить, – кобольд оттопырил нижнюю губу до подбородка, обнажив гнилые нижние клыки в черной пасти. – И пришел к выводу, что ты заслужил должность командующего силами самообороны Совета тринадцати. И не благодари меня, мой мальчик.

Но Филипп был разочарован. Он ожидал большего. После смерти Мичуры освободилось место в Совете тринадцати. Филипп расссчитывал занять его и представлять интересы народа рарогов.

– Ты не рад? – с удивлением спросил кобольд, не дождавшись слов благодарности и уверений в преданности, на которые рассчитывал.

– Это высокая должность, – снова поклонившись, с неуловимым презрением ответил Филипп. Но его поклон на этот раз был не таким низким, как предыдущий. – Благодарю тебя, повелитель Джеррик.

– Не надо, не надо, мой мальчик, – махнул крошечной лапкой кобольд. – У тебя будет возможность доказать свою благодарность на деле. У нас еше много врагов, и даже среди членов Совета тринадцати, как это ни прискорбно. И знаешь, что я думаю?

– Твои мысли недоступны для меня, повелитель Джеррик, – ответил Филипп. Но уже не кланяясь.

– Я думаю, что тринадцать – несчастливое число. Лично мне нравится число семь. Совет семи – ведь это звучит намного лучше, ты не находишь?

– Несравненно лучше, – разочарованно ответил Филипп.

Но Джеррик ничего не заметил.

– Или даже Совет трех, – задумчиво произнес он и пожевал губами, словно пробуя фразу на вкус. – Чем меньше советчиков, тем легче управлять миром. Так я считаю.

– Все зависит от того, кто эти советчики, – заметил Филипп. – Если они вообще тебе нужны, повелитель Джеррик. Как говорили древние духи, fide, sed cui fidas, vide – доверяй, но смотри, кому доверяешь.

– Ты прав, мой мальчик, – охотно согласился карлик. – Я подумаю над твоими словами. А теперь ты можешь идти. Отпразднуй свое повышение как следует. Я даю тебе три дня отпуска… Нет, один день. Ты мне очень нужен. Возвращайся скорее.