Химера

– Я как-то не думал об этом, – признался эльф. – Никто из духов природы не знает, что будет с ним после смерти. Мы просто верим, что воплотимся в облака, капли росы, радугу, скалы. И возродимся когда-нибудь снова с живой душой. А, быть может, и нет. Так и останемся бездушной частицей природы.

– Но вам не придется после своей смерти совершать ужасного путешествия сквозь космический мрак и холод? – спросила Евгения.

– Нет, – ответил Фергюс. – Ведь мы у себя дома. Нас породила Земля, и она примет нас в свое лоно после нашей смерти. А почему вы об этом спросили, Женя?

Но она промолчала. Через приоткрытое ею окно в салон автомобиля влетела бабочка. Она опустилась на руль и замерла, словно давая возможность рассмотреть себя. По краю ее крыльев шла черная кайма, украшенная белыми пятнами.

– Устала, заблудшая душа? – голос Евгении дрогнул. – Прости, но я не могу тебе ничем помочь. У меня своя карма. Лети, глупышка!

Она осторожно взяла бабочку на ладонь и поднесла к окну. Бабочка вспорхнула и, часто махая большими крыльями, улетела.

Jeep Cherokee резко тронулся с места. Пыль заклубилась по дороге, не успевая за автомобилем. Евгения невидящими глазами смотрела в лобовое стекло и кусала губы, о чем-то думая. Эльф тоже не проронил ни слова, пока они не доехали до Чичен-Ице.

Автомобиль они оставили на обочине дороги, не желая осквернять священную землю. Фергюс заплатил за вход на территорию древнего города пятьсот песо и решительно отказался от услуг гида, которые стоили столько же. Чтобы не вступать в долгие объяснения, он заплатил еще пятьдесят песо за право видео и фотосъемки, несмотря на то, что у них не было с собой ни видеокамеры, ни фотоаппарата.

В древнем городе не было ни зноя, ни пыли, ни повседневной суеты, как будто все это в страхе отступило перед чем-то неосязаемым и невидимым. И во что надо было только верить, потому что этого не могло существовать в той реальности, которая осталась за чертой ирреального города Чичен-Ица.

Фергюс, указывая дорогу Альфу и Евгении, которые держались за руки, словно боясь потеряться, медленно шел по направлению к храму Кукулькана, ориентируясь по солнцу над головой. Неожиданно им преградило путь озеро. Его берега, сложенные из пластов известняка, круто обрывались вниз, к темно-зеленой воде, свидетельствующей о большой глубине.

– Какое жуткое место, – почти шепотом произнесла Евгения. – Что это?

– Колодец жертв, – ответил Фергюс, тоже понижая голос. – Народ майя верил, что на дне этого Священного сенота жил бог дождя Чак. Чтобы задобрить его, на дно колодца бросали наконечники копий, ножи из обсидиана, чаши из нефрита, меди и золота, золотые украшения, изделия из горного хрусталя, перламутра и оникса. А в засуху, которой все же иногда не удавалось избежать, ему приносили даже человеческие жертвы.

– Их неприкаянные души, возможно, до сих пор бродят поблизости, – сказала Евгения. – Вот почему здесь так жутко! Вы можете их видеть, Фергюс?

Фергюс отрицательно покачал головой.

– Я дух природы, а не один из тех шарлатанов, которые пытаются заработать на суевериях людей. Привидения, призраки и прочая подобная нежить – это не ко мне.

– Вы обиделись? – огорчилась Евгения. – Простите меня! Я сказала, не подумав.

– Женя, разве вы забыли, что души умерших людей улетают к Звезде? – спросил Альф. – Как же они могут обитать в этих зарослях?

– Я подумала, что умершие своей смертью – это одно, а умерщвленные насильственно – совсем другое, – пояснила ему Евгения, стараясь говорить как можно тише, чтобы ее не услышал Фергюс.

– А, тогда понятно, – кивнул мальчик. – В этом есть своя логика. Правда, женская.

Евгения рассмеялась и легонько щелкнула пальцем по его носу, как всегда это делала, когда Альф начинал важничать не по возрасту. Мальчик не обижался.

Храм Кукулькана, когда они подошли к его подножию, поразил их всех, даже Фергюса. Он был намного меньше египетских пирамид, главная из которых, пирамида Хеопса, достигала в высоту ста сорока метров, но несравненно изящнее, чем они, а потому как будто одухотвореннее. Он не подавлял своей монументальностью, а вызывал восхищение.

– И даже если допустить, что египетские пирамиды являются созданием некой внеземной высокотехнологичной цивилизации, на чем настаивают многочисленные приверженцы теории палеоконтакта, то их все-таки сто восемнадцать, а храм Кукулькана – один-единственный на всей планете, – подвел черту под своими размышлениями Альф.

И Евгения охотно согласилась с ним.

По всему городу Чичен-Ицы слонялись возбужденно галдящие туристы. Но вокруг храма Кукулькана их было особенно много. Все стремились подняться на вершину пирамиды. Почти у всех в руках были фотоаппараты. Они охотно запечатлевали себя на фоне древнего храма, напоминая охотников, у ног которых лежит подстреленный ими зверь.

– А мы пробьемся сквозь эту толпу жаждущих чуда? – с тревогой спросила Евгения.

– Держитесь за мной и не отставайте, – велел Фергюс. – Альф, дай мне свою руку!