Химера

Ее опустили на землю. Острый камень врезался Алве под лопатку, причинив сильную боль. С нее сорвали юбку и трусики, продолжая удерживать руки, широко и грубо раздвинули ноги. Потом кто-то навалился на нее сверху и начал елозить по ее телу, шаря влажными руками по груди и бедрам. Алва попыталась сбросить его, выгнувшись дугой, но ее ударили по голове, и она обмякла. Ее насильник молчал и только возбужденно сопел.

Неожиданно раздались быстрые шаги. Кто-то вскрикнул. И все стихло. Алву уже никто не держал. Эльфийка скинула рубашку со своей головы. В сгустившихся вечерних сумерках она увидела, что вокруг нее в неестественных позах неподвижно лежат ее насильники. Все шесть человек. А над ними стоит Филипп и деловито обшаривает их карманы.

– Филипп! – воскликнула Алва радостно. И заплакала, не сумев сдержать эмоции.

Рарог обернулся и улыбнулся ей.

– А ты даром времени не теряешь, как я погляжу, – сказал он. – Напрасно я не воспринял твою угрозу всерьез.

– Какую угрозу? – удивилась Алва.

– Про жигало, – смеясь одними глазами, напомнил ей рарог. – Только шесть сразу – не многовато ли, даже для эльфийки?

Алва хотела возмутиться, но передумала. Филипп был прав, отчитывая ее, как девчонку. Если бы не он, ей пришлось бы сильно пожалеть о своем необдуманном поступке. Этим вечером ей изменило ее обычное здравомыслие. А все потому, что ей на какое-то мгновение показалось, что к ней вернулась ее юность. За это она и была жестоко наказана. Но больше этого не повторится, поклялась себе Алва. Она вспомнила фразу, которую когда-то и от кого-то слышала – однажды мы все бываем безумны. На древнем языке духов это звучало намного внушительнее и убедительнее: «Sed semel insanivimus omnes».

– Спасибо тебе, Филипп,– тихо сказала Алва.

Рарог в ответ только удовлетворенно хмыкнул.

– Но как ты здесь оказался? – спросила Алва. – Ты что, следил за мной?

Учитывая обстоятельства, это был глупый и даже оскорбительный вопрос. Но Филипп ответил.

– Такая женщина, как ты, не может остаться незамеченной, – сказал он. – Я спрашивал, мне отвечали. Ты произвела фурор в этом городишке.

– А-а, – кивнула Алва. Лесть рарога на этот раз оставила ее равнодушной.

– Кстати, твой новый знакомый – известный в городе соблазнитель юных девиц, – сказал Филипп, смеясь одними глазами. – Ты бы оделась.

Алва встала и подобрала свою одежду. От трусиков ничего не осталось, а юбку разорвали, когда стаскивали с нее. Эльфийка подняла рубашку, которую ей накинули на голову, и обвязала ее вокруг бедер наподобие парео. Поморщилась от прикосновения грубой ткани к коже. Между ног сильно саднило.

Рарог закончил обыскивать неподвижно лежавшие тела и презрительно скривился.

– Нищеброды, – буркнул он. Спросил Алву: – Ничего не хочешь оставить им на память?

– Очень хочу, – ответила она. Осмотрелась вокруг и подняла с земли камень. Тот самый, который так больно впивался ей под лопатку.

Она обошла всех. И каждому нанесла удар камнем по голове. А Матео ударила дважды. Когда она отбросила камень, тот был влажным от крови и изменил цвет на красный.

– Уничтожать огнем и мечом, – произнесла она с ненавистью. – Igni atque ferro vastare.

– А теперь нам надо уходить, – сказал Филипп. Он равнодушно наблюдал за этой жестокой расправой. – Боюсь, местной полиции это может не понравиться. Блюстители закона даже в Мексике несколько по-другому смотрят на такие вещи, чем мы, рароги.

Он приобнял Алву. И они словно растаяли в вечерних сумерках.

Глава 23

Вернувшись в Берлин, кобольд Джеррик созвал экстренное заседание Совета ХIII, не разглашая заранее его повестки Он ни на шаг не отпускал от себя рарога Мичуру, опасаясь, что тот проговорится. Известие о гибели эльбста Роналда кобольд намеревался преподнести духам сам и так, как ему это было нужно.

Но перед этим он собрал тех членов Совета ХIII, в лояльности которых был уверен, чтобы дать им необходимые инструкции.

Джеррик принял рарога Мичуру, очокочи Бесариона и юду Бильяну в янтарной комнате, расположившись в любимом вольтеровском кресле эльбста Роналда. Очокочи и юда, с изумлением озираясь по сторонам, робко присели на краешек предложенных им кресел. Мичура вел себя более уверенно, но предпочитал помалкивать. Его все еще раздирали сомнения. Он не был уверен, что члены Совета ХIII поддержат кобольда. И в критической ситуации был готов предать Джеррика.

– Друзья мои, – качнувшись в кресле, Джеррик обратился к собравшимся по его приказу духам. – Вам я говорю об этом первым. Эльбст Роналд сдох.

В этом узком кругу кобольду не требовалось подбирать выражений. И он не стеснял себя оборотами речи.

Бильяна ахнула. Бесарион вопросительно взглянул на рарога. Мичура утвердительно кивнул. Очокочи спросил:

– Как это произошло?

Кобольд с усмешкой ответил:

– В озере оказалась слишком холодная вода. А эльбст был очень стар. Его сердце не выдержало. Он утонул.

Эта версия выглядела правдоподобно. Кобольд преднамеренно обыгрывал ее сейчас на своих сторонниках. И с удовлетворением убедился, что у них она не вызвала сомнения.

– И кто будет возглавлять Совет тринадцати? – робко спросила Бильяна.