Химера, дитя Феникса (СИ)

— Благодарю Вас, благодетель. Если чего нужно по кухне, то Я всегда тут. И ночую рядом. В любое время хлеб и стол найдётся. Попробуйте галушки, а потом будет пирог мясной, — не глядя в глаза, произнесла Матрёна. Сноровисто поставила лохань, в которой дымились круглые белые бочонки. Поклонившись, быстро убежала. Нанизав первую галушку на вилы, поторопился закинуть в рот. Обжёгся и стал перекидывать языком пищу. С трудом проглотил, а от жара аж пот выступил. Вои рядом тихонько посмеивались. Отчего же её тёткой кличут? Как по мне, молода она приглядом служить, на то баб постарше ставят.

— Егор, ты промолчал за Драккар. Он на пристани? На Север не ушёл? — справившись со вторым куском, вопросил Дружинника.

— На Север не ушел. Ушёл на Юг. Князь не дал добро прижать Ярла. Позволили лишь Богдану на борт подняться да осмотреться. Но то тебе он сам расскажет. Сегодня мы Десятком не пойдём за тобой, Князь в малый поход отправляет. При тебе одного могём оставить, дабы не в ущерб получилось. И так братья с утреца ушли, ежели бы не твоё наставление, не отпустил бы Батюшка. Так что, выбирай.

— Неволить не буду, ежели кто сам согласится. Со мной желательно того, кто город знает да жителей, — ответил Я, продолжая вкушать чудные галушки.

— Тогда, как Богдан решит, — ответил мне вой. С его слов мне стало понятно, что никто сам не возжелал остаться. Неприятно, но ожидаемо.

Плотно перекусив и выпив морса из лесных ягод, протянул суму с рисунками чрез плечо. Что же, пока Десятника нет, схожу-ка Я к хворому писчему, благо, вчера разузнал, где Анна и Адель врачуют болезных. А после не мешало бы поговорить с Матрёной. Есть пара вопросов, на которые жажду получить ответы. Кивнув на прощанье ратникам и сообщив свои намерения, Я вышел на улицу. Глубоко вздохнул морозный воздух, слегка поёжился от пронзительного ветра с воды. Что же, время не ждёт, чем дольше Я тут, тем больше вокруг меня сгущаются тучи. Дорога по каменной мостовой успокаивала, не нужно было следить за ней, каждый миг ожидая напасть в виде змей или изменённых, не боясь луж и острых камней. Так погруженный в свои мысли не заметил, как дошёл до лечебницы. Сооружение впечатляло. Большой дом с широкими проёмами был выкрашен в ядовито-зелёный цвет. Двери, как и окна, открыты, и шальной сквозняк гонял разноцветные занавески вперёд-назад, создавая ощущение, что лечебница дышит. На лавках, перед входом, сидели хворые и увеченные, смоля табаком да лениво перекидываясь словами. Пройдя сквозь страждущих, намеревался было зайти, как меня грубо окликнули.

— Куды прёшь! Не видишь разве, идёт проветривание!?

— Мне нужно повидать Деву Адель и Княжьего писаря, — спокойно ответил нахалу.

— Дык всем нужно. Занимай очередность, токмо паря зазря пришёл. Она враз видит, кто взаправду хвор, а кто подивиться на неё пришёл, гонит метлой. Хоть и красивая зараза, а всё равно Ведьма и смотрит на тебя, ежели ты хворый, — посетовал горестно Муж с перемотанной головой.

— Все бабы Ведьмы, а эта хоть честная, не скрывает, — отозвался второй.

— Ну не знаю, моя вот тихая да ласковая, — влез в разговор третий.

— Скокова женат? Детятки есть?

— Посчитать ежели, весну вторую вместе встретим. Вот ждём первенца.

— Будет кода трое, потом попомнишь мои слова. Все они ведьмы.

Я не стал спорить или идти нахрапом, мирно присел на лавку и вытянул ноги. Неожиданно выглянуло солнце, больше ослепив, чем подарив тепло. Блаженно прикрыв глаза, радовался спокойным и тихим мгновениям, погрузившись в свои мысли. Внезапно настроение вокруг изменилось на нервное и дёрганое. На крыльцо вышла Анна с корзиной и записями.

— Приём отвара. Подходим, говорим имя, а то опять перепутаю, — Анна напугала и встревожила всех, Люд робко подходил, уточняя имя и болячку.

— Иван Кожемяка, сердешная моя, не перепутай. Мне от желчи отвар треба. — здоровый муж робел крепко, хоть и был на две головы выше и вдвое шире.

— Так какая же из них? — задумчиво произнесла Травница. — Да шуткую я, держи вот твоя. Пей сразу, а то знаю вас. За угол зайдут да вливают, труда чужого не жалуют.

Иван откинул пробку, недоверчиво понюхал содержимое. Потом решился и одним махом опрокинул в рот. Поёжился, скривил лицо.

— Как вкус? Я добавила кой-чего, должно быть не так горько, как прошлый раз, — участливо спросила Дева.

— Не так горько, и впрямь пить можно. Братцы, прям полегчало, — изумился Кожемяка.

— То с испугу. А теперича, как выпил, легче стало, — усомнился второй.

— Так, а это у нас кто такой? — спросила Травница, сверяясь со списком.

— Прошка Погорельцев, лекарство для язвы жду, — гордо произнёс сухопарый Муж.

— Нет такого, Прошки нет, есть Клавдия Погорельцева. Ничего не перепутали? — переспросила Дева.