Химера, дитя Феникса (СИ)

— Глаза в порядке, горячка, дёргается постоянно, руки пытается спрятать. Неуютно в обществе, избегает людей. Если бы это был злодей, сказал бы — чувство вины, но Бос Светлый, даже слишком. После твоей проверки успокоился немного. Отвечу так. В нем Талант кипит, а выхода не находит. Пользоваться даром ты запретил, а парень послушный. Сколько раз он падал за десяток дней? Пять-шесть раз? Полностью выгорал и восстанавливался. Я первый раз, когда высох, четыре дня подняться не мог. А тут невзгоды его укрепили, пусть не телом, а волей. Последний раз он на бойне с волколаками пользовался. Добавь сюда отвар, если в ближайшее время не опустеет, на вспышку от выброса прилетит вся орда с юга. Потому пусть сбрасывает по малому да по-тихому.

— Твоя правда, Марук. Босик, поедешь в первой телеге, будешь смотреть лихолесье, время от времени гляди особо яро. И отваром пока не балуйся. В защиту побратимов бери.

Телеги и повозки уже выстраивались в нужный порядок, последние приготовления и приказы выполнены, все ждали команды от Купца. Тот долго переговаривался с возницами. Затем неожиданно спрыгнул с крытого тарантаса.

— Вои и люди Септа, возницы и обслуга, караванщики и торговый люд. Я всегда отдавал долги и забирал своё. Моё слово крепко и никакая бумага не крепче моего договора. Посему, до начала пути, отдам долг младшему брату Септорию Босу Путевому за вчерашнее избавление от напасти. Пусть этот дар оберегает его в пути и дома, на службе и отдыхе. Прими его в честь уважения к службе Септов, что хранит наш мир от беззакония, мрака и отродий, — поговорив эту речь, Михей подошёл ко мне и протянул свёрток. — Ну же, не томи, примерь обнову.

Я развязал куль, вытащил тяжёлую кожаную броньку с высоким воротом. Внутри меж стеганной оправой и кожей — в мелкое кольцо кольчужка. Скинув свою куртку, нацепил подарок, затянув стёжку и ремешки, приладил по фигуре. Тяжёлая, но добротная, от самострела не спасёт, но нож али меч короткий остановить сможет. Народ вокруг заулюлюкал, засвистел, выкрикивая шутки и слова поддержки.

— Как угадал, а? Септы, ставь охранение, дорога не ждёт, дорога труд любит! — крикнул Михей. Повернулся ко мне и тихо сказал. — Что же, Светоч Путеводный, рад, что ты в моем караване.

Я молча поклонился Купцу, подобрал куль, бечевку и свою старую куртку. Перекинул нож в голенище и пошёл вперёд, в голову торговой змеи. Ко мне присоединились Куница и Таран с заспанным лицом и мокрой курткой.

— Видал, Таран, обнову? Осталось меч булатный или шашку вострую нашему вою, а мы позади трофеи собирать будем, — зубоскалил Следопыт.

— Уу-уу… Злыдня… Тут зубы сушит. Водой побратима прям в морду… А если бы утоп?

— В ведре воды? Зачем мне такой братко тогда? — продолжал потешаться Куница.

— Босик, скажи ему! Чего это он распоясался-то? — искал поддержки Таран.

— Это он нервы перед дорогой делает, чтоб не трусить в лесу, — вернул Я Следопыту долг.

Куница фыркнул и ускорил шаг. Стража заржал, напугав возницу. Я тихо улыбнулся. Скоро дорога, скоро смогу пользовать Талант и прочитать дневник Химеры.

Глава 12. Совет мудреца

Петро Слезька, мой возничий, вёл уверено и деловито цокал языком. Его переполняли чувства важности и гордости, но сквозила и любовь к своему ремеслу. Временами настороженно поглядывал в лес и ногой прижимал самострел. Как он мне пояснил, впереди едет молодняк, дабы свежим взглядом дорогу выбирал, но как по мне, его просто не жалко. Люд постарше свою жизнь дороже ценит, чем мальца. Впереди каравана, шагах в трёхсот трусцой бежали Следопыты, время от времени останавливались и прислушивались. В те моменты погонщик напрягался и тянулся за стрелкой самострела. Я поначалу прибегал к Дару в такие моменты, а потом глянул далеко вперёд, и, не увидев что-либо, от скуки достал переплёт рукописи.

''День третий''