Химия любви

Я не боялась скорости, я доверяла самому лучшему своему в мире мужчине на двести процентов. Но тогда я даже не могла представить – и права не имела мечтать! – о дальнейших отношениях. Но ведь через полгода мы готовы были и вместе, и по отдельности преодолеть все препятствия – лишь бы быть вместе. Навсегда вместе.

Ехал он невозмутимо.

Скорость – сумасшедшая.

Но я не боялась.

К семи вечера мы вернулись в Чемал.

Хозяйка гостиницы сначала не поверила, а потом сказала серьезно:

– Вы не быстро ехали, вы медленно летели. У нас так не ездят: шутка ли – 600 верст по горам.

Наверное, это были крылья любви.

Но тогда я про это ничего еще не знала и не понимала. Хотя – пыталась. Исподтишка стала наблюдать за ним: в порывистости жестов было одновременно и что-то сдерживаемое и почти неприкрытое, нетерпеливое желание сделать следующий шаг. В будущее?.. Он казался мне надежным, как… Как наши горы и реки. Казалось, что он может удержать на плечах весь мир.

На следующий день мы поехали в Горный. Там мы должны были расстаться. Подразумевалось: навсегда.

* * *

«Умираю без тебя – не отказался от этой муки: не могу и не хочу. Чувствую большую вину, что втянул тебя во взрослые и жестокие игры. Не на жизнь, а на смерть. Не каждый из них выходит живым и здоровым.

Для меня самая огромная беда – если я ошибаюсь в тебе. А для тебя, если ты ошибаешься во мне – просто горе. Но не беда. Не трагедия. Ты должна быть расчетливее меня, циничнее. И это нормально.

Я все больше погружаюсь в тебя, доверяюсь тебе, утопаю в тебе. И все меньше контролирую – во всех смыслах. И это, конечно, не есть хорошо.

У меня ощущение, что вот-вот будет большое горе. Дай Бог, чтобы оно не коснулось тебя.

Но ведь по большому счету мы с тобой и не такие уж большие грешники. Предавать любовь – вот что скверно. (Впрочем, я не совсем прав, кого приручил – того тоже нельзя предавать.)

Из головы не выходит рассказ моей родной тети – тети Фени, которая говорит, что двух месяцев любви в 18 лет ей хватило на всю жизнь (другой, увы, не случилось). У нас с тобой – уже больше».

Глава третья

И если нужно, пускай пропаду!

Только бы ты и я! И что нам до того,

Что делают и думают другие.

Что нам до всего остального, только бы нам

Насладиться друг другом и замучить друг друга

Совсем до конца, если иначе нельзя.

У. Уитмен

…Да, забыла вот о чем. Когда мы вернулись в Чемал из Чуй-Оозы, мы полезли в ледяную воду Катуни смыть пот, согнать усталость. Мы были обнажены. Нас освещало закатное солнце, а с переходного моста нас стал снимать какой-то человек. Я в этом мало что смыслю, но видела, что штатив очень большой, камера – очень большая. Мне было любопытно, как он прореагирует.

Он спокойно подошел ко мне и сказал: отвернись.

Он повернул меня спиной к камере, прижался ко мне. И так мы стояли долго – пока этот заезжий папараци не ушел.

Кстати, о камерах и съемках.

Потом, когда я уже приняла решение быть с ним, когда он гонялся за мной по всему Алтаю, когда я была без ума от него, когда я поняла (или он меня убедил), что он и я – одной крови, оба сумасшедшие – он приехал ночью ко мне в Барнаул (я там была на семинаре) на каком-то грузовике.

К тому времени он разбил свою машину, но об этом позже.

Так вот, он позвонил мне с Семинского перевала – до перевала и после связи нет – сказал, что будет у меня (я остановилась у родной тети Валентины Ивановны) между четырьмя и пятью утра.

Так оно и случилось.

Валентина Ивановна ушла ночевать на соседнюю улицу, она мудрая, все поняла, сказала мне потом: «Это твои дела, матери скажешь, когда пора придет…»

– А она придет? – спросила я тихо.

– Не знаю… От тебя и от него все зависит.

А утром тетя Валя звонит, говорит:

– Ко мне приезжают братовья… Сама понимаешь.

Мы ушли в гостиницу.

А – нет… До того мы включили видеокамеру и несколько часов без остановки… А – ладно. Потом скажу…

Мы сняли себя на видео, до сих пор я, к сожалению, этого не увидела – негде, у меня ремонт затянулся…

В общем, мы переехали в гостиницу, вечером пошли в ночной клуб.

Пытались танцевать – он оказался подготовленным. Я по сравнению с ним – ученица начальной школы.

Потом пошли осваивать открытые и полузакрытые площади клуба. И наткнулись на полутемный круглый высокий зал, по стенам которого – кожаные мягкие диваны, садясь на которые, видишь, как твои ноги задираются выше головы. Гады. Специально сделали. Спасибо…

Но главное – шатер по центу из какой-то матовой ткани. Когда мы вошли в него – встала на место дверь – полоса ткани. Там – никого. Полумрак. Обволакивающая музыка.