Хищная птица-любовь

– Проверили. Возможно, не псих, а командировочный, бывал наездами, жил в гостинице или снимал квартиру. Может, просто ревность к женихам. Если он псих, то ему пофиг, убийцы они или нет, он придумал себе врага и не успокоится, пока его не… – капитан цыкнул зубом. – Соседи Котляра ничего подозрительного не заметили, кто помоложе, в наушниках – убивай, не заметят, бабки попрятались из-за снега, консьержка все время спит. Ни Котляр, ни Никоненко никого не видели, никто за ними не ходил, не подглядывал из-за угла, не спрашивал, как пройти в библиотеку, и не просил прикурить. Мало мне своего горя… Митрич! Наконец-то! – воскликнул капитан при виде подъезжающей тележки Митрича. – Одна радость твои фирмовые под пивко. Эх, что бы мы без тебя делали!

– Да ладно вам, ребята, я всегда рад, вы же знаете! – смутился Митрич. – Чего надо, только скажите. Я тут вам коньячка… Тебе, Коля, надо расслабиться, ты аж похудел.

Они были любимы здесь, у доброго старого Митрича. У них даже были привычные словечки и фразы, вроде: «Эх, Митрич, что бы мы без тебя делали!» и «Да ладно вам, ребята, я всегда рад, вы же знаете!» Пароль и отзыв.

Капитан разлил; они выпили. Как всегда: капитан проглотил с ходу, Федор посмаковал, Савелий с перекошенной физиономией слегка пригубил.

– А как вы его найдете? – спросил он, отставив рюмку.

– Сообразим что-нибудь, не рохай, Савелий. Поговорим с актером, которому он побил морду… как его, Жабик вроде? Наш философ всех там знает.

– Жабик. Петр Зосимов.

– Ну вот с Жабиком Зосимовым и поговорим. Уверен, он его хорошо помнит. Я, например, помню всех, кто бил мне морду. Тем более он за ним следил, довел почти до точки. А ты, Савелий, пока почитай в своих бабских книжках, как найти иголку в стогу сена… а вдруг там написано!

– Федя, ты сказал, что у тебя две версии насчет жемчужины, как она попала к этой Кусковой, – напомнил Савелий. – Какие?

– Элементарно, Савелий. С твоим литературным опытом сообразить проще пареной репы. Всего две версии. Терциум нон датур. Или-или.

– Думаешь, Кусков подбросил? – сообразил Савелий после продолжительной паузы. – Тогда это значит, что девушку из кинотеатра, Елену Антошко… тоже он? Но он же любил ее! И алиби…

– Любил. Всяк, кто любил, любимых убивал… Помнишь, откуда? – Савелий кивнул. – Если принять, что убийца Кусков, становится понятно, почему он пытался убить подругу Елены Антошко – она заподозрила, что он убийца. Гипотетически, разумеется. Я ни на чем не настаиваю.

– Заподозрила? Как?

– Допустим, узнала на видеозаписи. Нам не сказала, а ему сообщила.

– Ты хочешь сказать, что она его шантажировала? Но у него же алиби!

– Алиби – штука такая, Савелий… На месте капитана, я бы еще раз проверил и алиби, и окна его кабинета, и запасной выход. И видеозапись надо бы еще раз прокрутить всем сотрудникам. Поискать, кому выгодно убийство подруги Антошко, самоубийство супруги… в припадке раскаяния, и кто мог засунуть ей за обшлаг жемчужину. Следов, как от слона в посудной лавке. Проверишь, капитан? А за Кусковой надо бы присмотреть… на случай повторной попытки суицида, так сказать. Раз уж ей повезло выжить.

– Сами не дураки, обойдемся без вашей мутной философии. Около Кусковой дежурит наш сотрудник и… точка. За Кулик присмотрит Штерн, мы уже договорились. Хватит, давайте тост! Савелий! Твоя очередь.

– За Магистерское озеро! Помните, мы собирались в январе…

– Молоток, Савелий, классный тост! Погнали!

И они выпили…

Глава 32. Скорбная церемония

Могилы,

ветер.
Я один…
Сквозь слёзы вновь шепчу судьбе:
– Жизнь продолжается…
– Смерть тоже… –
Печально ворон вторит мне.

Терентiй Травнiкъ. На Хованском

Снег прекратился, но небо было темно-серым, что говорило лишь о передышке. Синоптики обещали бураны; зима, похоже, разошлась не на шутку.

На похороны Полины Шелест капитан Астахов делегировал Федора Алексеева – сказал, что разрывается и – ну никак! – и призвал все хорошенько рассмотреть, постараться высмотреть психа и доложиться. Выразил сомнение в присутствии Котляра – тот, похоже, совсем расклеился, каждое новое письмо забивает гвоздь в крышку его гроба. Потек мужик, сказал капитан, жидковат оказался герой-любовник. Трясется от страха. Заодно поддержишь свою балерину – она придет, потому как покрепче будет. Правда, капитан выразился про балерину иначе, но мы приводить его словес здесь не будем.

Капитан оказался прав – Денис Котляр на похоронах Полины Шелест не появился. Молодежный был почти в полном составе: разношерстная разноцветная гомонящая толпа.