Хищник

— Хорошо, — Дари отпила немного взвара и потянулась за новой папиросой. — Хотите сказать, что в вашей компании, то есть, простите, в вашей коммуне объединены не только те, кого с определенностью можно назвать человеком в узком, практическом смысле этого слова?

— Вы умница, Даша! — кивнул Карл, испытывая некоторое подобие гордости за собеседницу, и в тоже время род облегчения оттого, что разговор начал входить в конструктивное русло. — Именно так и обстоят дела. Очень разные персонажи. Но, тем не менее, мы уживаемся. И неплохо, как мне кажется. Главное, не мешать. Не вмешиваться без нужды. Не агитировать и не пропагандировать. Не проповедовать. Позволить каждому оставаться самим собой и жить так, как хочется.

— А разве это возможно? — снова удивилась Дари. — Собрание индивидуалистов? Но где же, тогда, коммуна?

— Коммуна в данном случае есть неизбежное зло. Общежитие в целях выживания, вы понимаете? И Марк предполагал забрать вас к нам. Вы математик, светлый ум, вам с нами будет куда интереснее.

— Но не безопаснее? Что там с вашими номадами?

— Безопасность понятие относительное, — объяснил Карл. — Кирпич может упасть где угодно и на кого угодно. В фигуральном смысле, разумеется. Но у нас вам будет куда безопаснее, чем здесь, во всех смыслах комфортнее, да и интереснее, чего уж там!

— Приглашаете?

— Повторяю приглашение, которое вы, напомню, уже однажды приняли — двадцать лет назад.

— Марк…

— Он не постарел, если вы это имеете в виду! — Сейчас Карлу стало легче вести разговор: чуть меньше эмоций, чуть больше здравого смысла.

— Это то же, что у меня?

— Разное, но похожее. Вы ведь не старитесь… пока.

— А когда начну?

— Не знаю, — и это была правда. Метаморфанты — редкие птицы, никто не знает, как и что с ними происходит после нового рождения. Одно очевидно — живут они долго, если конечно не пресечь их линию жизни каким-нибудь решительным жестом.

— И там… у вас…

— Все со странностями, — улыбнулся Карл. Сто часов упорных тренировок в зеркальном шаре не пропали зря, улыбался он почти естественно и по-разному в разных обстоятельствах.

— Чего хотели номады? И вообще, кто они такие? — правильные вопросы, уместные, необходимые.

— Они, как мы, но живут не коммуной, а стаей.

— Племенем? Организацией? — предположила Дари.

— Стаей! — Карл не хотел ее пугать, но от правды не скроешься.

— Что им нужно?

— Полагаю, вы, Дарья. Им нужны были вы, но, к счастью, они не знали, что именно ищут. Искали артефакт, — изделие, произведение, образец, — а не живую плоть. Оттого и кинулись за Марком, а на вас и внимания не обратили. Однако второй раз могут и не ошибиться, как думаете?

— Не знаю.

— Вот и я не знаю. Поэтому давайте обсудим оставшиеся вопросы, допьем чай, и в путь.

— Почему он не вернулся? Потом… Двадцать лет — это большой срок.

— Не такой уж и большой, — вздохнул Карл. Вздох получился отменно, хоть на сцене выступай, но суть дела он не менял. Надо было ее искать! Карл знал это твердо. Однако сначала было не до того, а потом — при беглом изучении вопроса — пришли к выводу, что Дари не выжила.

— Мы думали, что вы не пережили трансформацию, — сказал он после паузы.

— А я выжила.

— Вижу… А кстати, почему Дарата Эгле? И почему Дарья?

— А вы разве не знаете? — удивленно раскрыла глаза женщина. — Марк оставил там… в том домике… Он оставил одежду, деньги и документы… Паспорт на имя баронессы Дараты Эгле из Великого княжества Литовского. Я по этим документам и в Геттингене училась, и на службу в Тартар нанималась. А тамошние флотские чиновники предложили зваться на русский лад. Вот и стала я снова Дарьей. Дари-то это уменьшительное как раз от Дарьи. Ну а потом замуж вышла, за инженера-мостостроителя — Ивана Телегина — и все, метаморфоза свершилась. Стала я русской тартаркой Дарьей Дмитриевной Телегиной. Там и карьеру сделала, оттуда и в Ландскрону приехала…

3. Дарья Телегина

— Куда теперь? — они вышли из чайной и неторопливо прогуливались вдоль улицы. Впрочем, улицей Фурштатскую называли только местные и те по привычке. Дань традиции, и ничего больше. Если не знать, что улица, любой скажет, что бульвар. В весеннюю пору, тем более, летом тут, верно, замечательно красиво. Кроны деревьев, трава на газонах, цветники… Но Дарья отчего-то попадала в Ландскрону исключительно осенью или зимой.

«Не везет…»

— Куда теперь?

— В Юрьев, — не задумываясь, ответил Карл. — Здесь нам оставаться ни к чему. Не сегодня-завтра цинцы нагрянут, да и свои правоохранители в Ландскроне строгие, а вы, Дарья, за собой три трупа оставили. Я имею в виду в «Домино».

— Два, — поправила его Дарья. — Или господин Коноплев тоже в ящик сыграл?

— Преставился, — подтвердил Карл. — И хотя это не ваших рук дело, видели-то в клубе именно вас. И на постоялом дворе вы с Коноплевым были вместе, так что не стоит, я думаю, задерживаться.

— А как же Грета?

— За нее не волнуйтесь, она сама о себе позаботиться может. Видели, чаю, как она умеет? Так это еще не высший пилотаж, а так — первый подход к снаряду. Вы меня понимаете?