Хищники [сборник]

— А вы проказник! — сказала она, улыбаясь, и погрозила ему пальчиком. — Только вот место не слишком удобное, проедем саженей триста вперёд, а потом направо, там будет чудесная полянка.

Полицейский сконфузился, ничего не ответил, но послушно хлестнул зебру.

— Я думала, вы в первый вечер решитесь. — Груша положила руку ему на колено. — А вы так долго тянули. А мне, милостивый государь, времени терять нельзя, ко мне через неделю муж приезжает. Я и так, почти месяц на курорте, а ещё ни разу не отдохнула.

Кунцевич зашёл в ресторан в великолепном настроении. Капитан уже сидел за столиком и был не менее весел:

— Вы как раз вовремя. Сейчас отужинаем и поедем допрашивать убийцу.

— Нашли? Кто таков? — воскликнул Кунцевич.

— Из туземных служащих станции. Некто Карнава, фельдшер здешней больницы.

— Сознался?

— Какое там! Всеми святыми божиться, что не он. Попробуете довести его до сознания?

— Попытаюсь.

Фельдшер оказался толстым верзилой саженного роста, с тараканьими чёрными усищами и огромными злыми глазами. Когда полицейские вошли в холодную, он вскочил с нар и вытянулся в струнку.

— Ну, Карнава, не надумал сознаваться? — спросил капитан.

— Не виноват, ваше высокоблагородие, не убивал я благодетеля нашего, вот вам крест святой! — арестованный размашисто перекрестился. Говорил он почти без акцента.

— Познакомься, — продолжил капитан, не обращая никакого внимания на божбу, — его высокородие прибыл по твою душу из самого Петербурга. Наделён чрезвычайными полномочиями. Желает с тобой побеседовать.

Кунцевич приосанился:

— Оставьте нас, пожалуйста, Павел Григорьевич.

Участковый щёлкнул каблуками и вышел.

Мечислав Николаевич закончил допрос через полчаса.

— Ну? — Неволин от нетерпения переминался с ноги на ногу.

— Это не он, — уверенно сказал титулярный советник.

— Как это не он? Что значит, «не он»? Я в своём агенте полностью уверен. А он получил сведения о Карнаве, что называется, из первых рук.

Кунцевич устало опустился на стул:

— У этого великана душа зайца. Он неимоверно труслив. Велите принести ему новое исподнее, он после беседы со мной обделался.

— Ну, для стрельбы из засады много храбрости не надобно! — воскликнул Неволин.

— Для стрельбы по живому человеку нужен внутренний стержень. А у фельдшера его нет. Он размазня. Он никогда в жизни не стал бы участвовать в противоправительственных организациях, начальство для него — святое. Я в этом уверен также, как в том, что моя фамилия Кунцевич. Или он великий актёр.

— Актёр, актёр, конечно актёр! — обрадовался Неволин. — Осмелюсь повторить — мои сведения самые надёжные.

— Если он актёр, то я разговорить его не смогу.

— Ничего, ничего, я найду специалистов, — капитан потирал руки, — через пару часов от его актёрства и следа не будет.

— Я не исключаю того, что после этой беседы он сознается. Но и тогда я не перестану быть убежденным в том, что он невиновен. Нельзя поговорить с вашим агентом?

— Нет, нет, это исключено.

— Тогда поговорите с ним вы. И прошу, до разговора не применяйте к Карнаве усиленного дознания.

— Я немедленно с ним встречусь, — капитан поклонился. Кунцевич поднялся, поклонился в ответ и ушёл, чувствуя спиной пристальный взгляд Неволина.

Глава 10 Ещё один

Не спать две ночи подряд в сорок лет крайне тяжело. Организм так настойчиво требовал отдыха, что Мечислав Николаевич, предполагая посидеть — отдохнуть минут 10–15 уснул, едва опустившись в кресло. Но выспаться опять не удалось — в половине третьего ночи в дверь стали настойчиво стучать. «Если это Агриппина, то впору прыгать в окно» — подумал Кунцевич, и спросил:

— Кто там?

— Мечислав Николаевич, откройте, это Неволин. У меня новости. Плохие.

Труп невзрачного тщедушного человечка нашли в пятистах саженях от крепости, в лесу. Убитый лежал на повороте дороги. Место, где был обнаружен труп, чётко указывало на то, что убийцы не стремились скрыть содеянное. Причиной смерти послужило пулевое ранение в голову. Впрочем, труп Мечислав Николаевич увидел уже в больнице — участковый явился к нему уже после того, как осмотр места происшествия был закончен.

Они вышли на крыльцо больницы.

— Это он был моим накатчиком — сказал Неволин, закуривая папиросу.

— Кто его обнаружил? — спросил титулярный советник. Солнце уже вышло из-за гор, в воздухе начинала появляться духота, заболела голова.

— Ломовик, вёз свиную тушу и увидел.

— А кем был убитый?

— Это некто Марава, служил учителем в начальном училище. До конца мая был одним из самых активных революционеров. Но потом я застал его наедине с одной из учениц, и отнюдь не в тот момент, когда он помогал ей делать уроки. С тех пор он стал самым лучшим моим осведомителем в революционной среде. Его агентская служба не оставляла желать ничего лучшего. Именно он сообщил, что среди убийц Леонида Алексеевича был фельдшер…

Кунцевич на несколько минут задумался, а потом сказал: