Хищные птицы

— Ударьте ядрами, мастер Дэниел! Пустите их ко дну!

Тяжелые железные ядра смели солдат с палубы и раскололи дау, как топор лучинку. Море хлынуло в его разодранное брюхо. Дау опрокинулось, вода разом покрылась головами барахтающихся, тонущих солдат.

— Теперь к тому судну, с серебряным флагом.

Хэл даже оглядываться не стал; фрегат пронесся через лодочную флотилию, как барракуда сквозь стайку мелких рыбешек. Никто не мог сравняться с ним в скорости. Целая гора белых парусов несла «Золотую ветвь» словно по воздуху, и фрегат нападал на дау, как будто они стояли на якорях; его орудия изрыгали огонь и дым. Вскоре какие-то из лодок оказались разбиты и затонули, другие остались за кормой фрегата со сломанными мачтами и волочащимися по воде парусами.

Кое-кто из моряков дау прыгал в воду в тот момент, когда кулеврины нацеливались на них. Они предпочитали акул.

Несколько дау сумели добраться до ближайшего острова и попытались встать на якорь в мелких водах, куда фрегат не мог зайти. Другие просто выбрасывались на мель, а люди прыгали за борт, чтобы добраться до берега вплавь.

Только те суда, что находились дальше к востоку, то есть ближе к аравийскому берегу, имели возможность избежать нападения фрегата. Хэл посмотрел назад и увидел, что вода за кормой сплошь усеяна корпусами подбитых дау. Он понимал, что с каждой милей, пройденной дальше на восток, он на милю удаляется от Митсивы.

— Ну, те не будут спешить с возвращением, — мрачно заметил он, понаблюдав за паническим бегством лодок. — Мистер Тайлер, будьте любезны повернуть корабль обратно и подводите его правым бортом к трофеям как можно ближе.

Это было главным моментом рейда фрегата.

— Ни одно дау во всей Аравии не может держаться так против ветра, как мой красавец, — вслух сказал Хэл, еще раз посмотрев на пару десятков парусов, пытающихся уйти как можно дальше от фрегата против западного ветра.

«Золотая ветвь» врезалась обратно в гущу разбитого флота, и теперь уже некоторые дау сами спустили уцелевшие паруса, завидев ее, и принялись громко взывать к Аллаху, умоляя о милосердии.

Хэл вел фрегат не спеша; с борта спустили шлюпки, на которых специальные команды в составе одного белого моряка и шести воинов-амадода отправились за добычей.

— Если среди груза нет ничего ценного, забирайте команду и поджигайте судно, — приказал Хэл.

К концу этого дня Хэл тащил на буксире за «Золотой ветвью» пять больших дау, а еще семь шли своим ходом с пленной командой на борту под присмотром людей Хэла. Они возвращались к Митсиве. Каждое из захваченных судов было нагружено до отказа важнейшими военными припасами. А позади них небо потускнело от дыма горящих корпусов, и море было усеяно обломками.

Генерал Назет, сидя на черном арабском жеребце, с вершины утеса наблюдала за беспорядочной флотилией, тащившейся к Митсиве. Наконец она сложила подзорную трубу и сказала стоявшему рядом адмиралу Сенеку:

— Теперь я понимаю, почему вы сразу прозвали его эль-Тазаром! Этот англичанин и в самом деле барракуда!

Она отвернулась, чтобы адмирал не смог увидеть задумчивую улыбку, смягчившую ее красивые черты. «Эль-Тазар. Хорошее имя для него», — думала она. И тут ей пришла в голову совершенно неуместная мысль: «Интересно, он такой же страстный любовник, как и воин?..»

Впервые с тех пор, как Господь избрал ее возглавить свои легионы и повести их против язычников, она посмотрела на какого-то мужчину глазами женщины.

Полковник Корнелиус Шредер спешился перед большим шатром, сверкающим красным и желтым шелком. Конюх забрал его лошадь, и полковник остановился ненадолго, чтобы окинуть взглядом лагерь. Королевский шатер стоял на небольшом холме над заливом Адулис. Морской бриз достаточно охлаждал здесь воздух, давая возможность дышать. На равнине внизу, где вокруг порта Зуллы расположилась армия ислама, от жары трескались камни и воздух дрожал, рождая миражи.

Залив заполняли суда, но высокие мачты «Чайки Мори» возвышались над остальными. Корабль графа Камбра пришел ночью, и теперь Шредер слышал его голос, доносившийся из шелкового шатра: Камбр с кем-то спорил.

Губы полковника искривились в улыбке, в которой недоставало веселья, и он поправил на боку ножны золотого меча, прежде чем шагнул ко входу в шатер. Высокий субахдар поклонился ему. Все в армии ислама уже хорошо знали Шредера: за то короткое время, что он служил с ними, дерзость и отвага полковника стали легендой в армии Могола. Офицер проводил его к властителю.

Убранство просторного шатра поражало роскошью. Пол сплошь покрывали шелковые ковры невероятных расцветок, а двойные шелковые завесы по всем сторонам уберегали от солнечного жара. На низких столиках из слоновой кости и редкой драгоценной древесины стояла посуда из цельного золота.