Хищный зверь

— Разговаривая с ним на следующий день, я почувствовала эту любовь, чистую и сильную. И обрела еще одну несокрушимую уверенность. Он не мог меня преследовать. Я исключаю это без всяких сомнений. Больше того, он действительно пытался наладить со мной контакт, и через работу и по другим каналам послал мне несколько сообщений, которые я никогда не прочла, и букет красных роз, который я приняла. Но обо всем остальном Роберто ничего не знал, абсолютно ничего. И самое замечательное то, что сообщение, которое ты отправил, было великолепно. Ты со знанием дела выбирал слова. Перечитывая его, я заметила, что оно составлено прагматично, но нейтрально, как и подобает, а значит, и для него тоже убедительно, хотя он ничего не совершил, или почти ничего.

— А я тебе всегда говорил, что не уверен, что это он, помнишь?

— Прекрасно помню, Нардо, и поэтому вначале так разозлилась. Ты манипулируешь всеми нами, как марионетками, и забавляешься, поднимая нас на смех. Ты просто демон.

— Вначале? А теперь больше не злишься?

— А теперь я кое-что поняла, и, если дашь мне договорить, я думаю, что удивлю тебя хотя бы однажды. Можно?

— Нужно…

— Кто же тогда мог подвергнуть меня всем этим жалким и убогим атакам, так перевернуть всю мою жизнь, добиться, чтобы меня убрали из комиссариата, и сделать так, чтобы я обратилась за защитой к Бэтмену? Да сам Бэтмен! Это настолько очевидно, что вчера я даже отхлестала себя по щекам — за то, что не поняла этого раньше. А потом решила, что не понять это сразу было даже во благо.

— И этим ты собиралась меня удивить?

Сабина еле заметно улыбнулась и наклонила голову набок. Потом без гнева, по-матерински продолжила:

— Я знала, что ты попытаешься заставить меня понервничать. Ты не поверишь, но я подготовилась, Нардо. Давай-ка, не умничай, сотри с физиономии выражение «учитель, я все знаю» и дай мне продолжить.

Он кивнул.

— Ради собственного психического здоровья я должна поверить, что в истории с моим котом Фабером ты ни при чем. Либо все могло произойти случайно, как говорил ветеринар, либо это сделал один из недругов, подаренных мне работой в профессии. Но все остальное — твоих рук дело, я в этом не сомневаюсь. Все эти надписи на стенах в ресторанчике, в бане, моя сожженная машина… Проклятье! Ты прокололся, когда заговорил со мной о Пиноккио, которого я прицепила на зеркало… Откуда ты мог о нем знать? Ты увидел его, когда поджигал, пока я спокойно спала в твоей студии после первого сеанса лечения. Ты все это придумал, чтобы затянуть меня в воронку твоего мира, а я все не решалась. Но это сработало, браво. А мышь на мою дверь ты подвесил в тот вечер, когда я дожидалась тебя в машине. Это было нетрудно.

Нардо был непроницаем, недвижен и молчалив и на обвинения не реагировал. Сабина продолжила:

— По-моему, если взглянуть на все с точки зрения сегодняшнего дня, ты действительно очень много сделал. Вдохновение ты нашел в своих «клиентах» и всё обрушил на меня, как лавину: мейлы, спам, пиццы навынос… Ты превратил меня в тряпку и обрек на то, чтобы дело кончилось твоими мускулистыми объятиями.

Нардо еле заметно улыбнулся.

Сабина не сумела расшифровать это незнакомое выражение, а потому просто не обратила на него внимания.

— Но почему? Для чего все это? Ответ был более чем очевиден и напугал меня до глубины души. Таким образом, инсценировав преследования, которых на самом деле не было, ты одним махом убрал и магистрата, и сотрудника полиции, которые занимались расследованием убийства-самоубийства в Париоли. Слухи об этом не замедлили расползтись во все стороны, поскольку многие знали о моей тайной связи с Роберто и быстро поняли, насколько запутано дело. И в несколько недель, чтобы замять скандал, из-за которого могли взлететь на воздух столько кресел, и меня, и его перевели на другую должность и лишили права доступа к тем досье, что были у нас в работе, и всех следственных полномочий. Неприятности закончились с назначением моего заместителя и нового магистрата. Они минимизировали работу по этому делу, и постепенно все начало забываться: и гипотеза о твоей причастности к этому делу, и твоя дополнительная профессиональная деятельность, всплывшая во время следствия. Должна сказать, план был задуман с дьявольской гениальностью.

Нардо снова улыбнулся, сидя все так же неподвижно. Потом воспользовался тем, что Сабина ненадолго замолчала, и чуть потянулся, поудобнее устраиваясь на диване. Слушал он внимательно, но, глядя на него, создавалось впечатление, что он присутствует на скучной конференции, куда его затащили силком. Сабина ожидала чего-то подобного, но значения этому снова не придала и выложила свой туз:

— А теперь перейдем к первопричине всех событий: твоей любви к Гайе!