Хищный зверь

Джимонди, допустив, что телефон Нардо действительно под контролем, стал орудием в чужих руках.

— Он мне не ответил — видимо, решил, что кто-то ошибся номером. Насколько я услышала — честно говоря, всего за несколько секунд, — мне показалось, что он был в машине с женщиной, которая распевала во весь голос какие-то ужасные песни. Если ты его засек, то наверняка знаешь, где он находился, а если не засек, это можно выяснить по табуляграммам. Я знаю, что ты мне не скажешь, да и не спрашиваю, чтобы не создавать тебе лишних проблем. Что же касается меня, то, если тебе это интересно, я провела вечер и ночь совсем с другим человеком, если этого достаточно, чтобы удостовериться, что у Баджо меня не было. Могу сообщить его анкетные данные, если это необходимо.

— Я не думаю, что это пригодится, доктор Монделло, но вы блистательны и умны, как всегда.

— А ты, как всегда, преувеличиваешь. Я могу еще чем-нибудь помочь?

— Нет, пока нет.

— Наверное, хочешь дать мне совет на правах примерного отца семейства? Типа, не водиться больше с Нардо Баджо?

— Зачем? Я уверен: по данным окажется, что в ту ночь он был далеко от Салерно… А потом, вы же знаете, доктор, я никогда себе такого не позволил бы. А вот у вас мозг такой мощности, что вы в одиночку могли бы управлять и собой, и Нардо Баджо, и всем комиссариатом. Надеюсь, что вскоре вы вернетесь.

— Спасибо, ты всегда так любезен… Можно вопрос?

— Конечно.

— Что же все-таки сделали с Антонио, что он чуть не умер от потери крови?

— Кто-то подкараулил его, когда он остановился перекусить в придорожном баре, где, естественно, не было ни одной видеокамеры. Когда он направился в туалет, его избили, но это еще не самое плохое, это заживет. Но потом ему отрезали ухо и сделали это, вероятнее всего, когда он был еще в сознании. Сказать по правде, я считаю, что это уже перебор.

— Санта Клеопатра!

Сабина уронила телефон на диван, закрыла глаза и запустила руки в волосы. В той неразберихе, что возникла в ее мозгу после всех утренних событий, достоверным было одно: там, где Нардо Баджо, скуке места просто не достанется.

Она подождала, пока поток мыслей отделится от водоворота эмоций, и попробовала размышлять здраво. Существовала ли конкретная возможность, что Нардо поставили на прослушку после убийства четы Брульи, или это один из прокуроров счел своим долгом исследовать информацию, полученную в самом начале расследования? Главным прокурором в первом деле был Роберто. Следовательно, возможность, что ее бывший любовник примется следить за Нардо, а значит, и за ней, вполне реальна. Это знание, замаячившее на горизонте, напугало ее: в нем таилась какая-то интрига, может быть, особый вид отмщения тому, кто над ней посмеялся, потом унизил ее, а потом начал досаждать.

Сабина с трудом отогнала эти мысли, чтобы сосредоточиться на ближайшем. По данным техников, Джимонди, несомненно, знал, что Нардо не было на месте преступления; значит, с точки зрения следствия его звонок был более чем легитимен. Если сотрудник полиции подтвердит алиби подозреваемого, то шар, запущенный коллегами из Салерно, вернется обратно — и до свидания. Однако это было не так. Но Сабина не собиралась снабжать Джимонди информацией, которая, по ее мнению, мало что определяла. Антонио, в ходе последнего свидания с Розанной, почти оторвал ей ухо, и «некто» применил к нему закон отмщения. Было ли это случайностью? Несмотря на криминальное прошлое Антонио, который, вполне вероятно, строил карьеру на жестокой агрессии, ответ на этот вопрос у Сабины был «нет» — это, конечно, не могло быть случайностью. И она точно знала, что с такими вещами не только не могла, но и не хотела иметь ничего общего.

Сабина сидела, стараясь сосредоточиться, но у нее ничего не получалось. Вдруг ужасно захотелось закурить, чего с ней не бывало со времен университета. Чтобы обмануть свой организм, она решила сварить кофе, но это действие было слишком сложным для той центрифуги, что крутилась у нее в голове.

Может, подкраситься? Это всегда ее успокаивало. Но сейчас затея провалилась. Какая жалость! Разум продолжал метаться между тревожными открытиями сегодняшнего утра. С одной стороны — заметки относительно варварских методов разрешения спорных вопросов, которыми пользовался тот, кого она до вчерашнего дня считала своим добрым героем. С другой — записи, которые с многих точек зрения можно расценить как настоящие сексуальные извращения, маниакально занесенные в реестр самим героем.

Сабина вернулась в гостиную и снова опустилась на диван в страшном беспокойстве. Наверняка теперешний вихрь эмоций устроит ей задержку, как это часто бывало. Разбитая и усталая, она силилась навести порядок в неразберихе горячечных мыслей — и вдруг впереди различила далекий и размытый путь к решению проблем или, по крайней мере, пункт отправления. Сделав глубокий вдох, ощутила физическую потребность установить репер, подведя под него солидную базу, которая могла бы придать смысл ее присутствию в этом доме. Ей нужно было обрести уверенность, что это не дом убийцы.