Хитон погибшего на кресте

Клавдий прилег немного отдохнуть, а когда поднялся, к великой своей радости обнаружил в лунке немного мутной жидкости. Опустившись вниз головой, он выпил свою добычу и продолжил рыть колодец с еще большим упорством. Пока землю не окутала сплошная тьма, ему удалось углубиться еще на локоть[15]. До настоящей воды легат так и не добрался, но влажные стенки ямы дарили весьма определенную надежду.

Появившаяся луна намекала, что пора подумать об отдыхе, и он начал заботиться о том, чтобы провести ночь с относительным комфортом. Клавдий вначале выложил ветками место для спального ложа. Кроме того, нарубил веток и сложил рядом – ими римлянин укрылся вместо одеяла. Спать было гораздо теплее, чем прошлой ночью, и проснулся Клавдий вполне отдохнувшим. Лишь постоянные чувства жажды и голода омрачали прелесть жизни вдали от цивилизации, от которой мятежному легату не приходилось ждать ничего хорошего.

Проснувшись, он первым делом заглянул в колодец. На дне ямы образовалась лужица грязной жидкости с маслянистыми разноцветными кругами на поверхности. Клавдий зачерпнул ладонью воду и поднес ее ко рту; и затем повторил действие несколько раз. Таким образом чувство жажды было утолено.

Специфика территории, по которой предстояло идти, заставила подумать римлянина о будущем. Он принес опустошенный до последней капли бурдюк и наполнил его на две трети. Затем до дна выпил остатки грязной воды. Оставаться далее в бесплодном оазисе не имело смысла. И Марк Клавдий, взваливши бурдюк на плечи, пошагал навстречу солнцу; туда, где, как говорили купцы, расположилась между могучими реками Тигром и Евфратом цветущая Месопотамия, а за ней – сказочно богатая Индия.

Чем он будет заниматься в далеких краях, легат пока еще не представлял, но идти на запад – то же самое, что сразу лечь под топор ликтора. Клавдий был уверен, что Понтий Пилат именно таким способом рассчитается с ним за доставленные унижения и будет абсолютно прав.

Добытая вода и относительно комфортно проведенная ночь вселяли веру в то, что он, Марк Клавдий, научился выживать в пустыне, что он остался все тем же изворотливым Клавдием, которой мог решить любую проблему, закрыть любой вопрос, найти выход из самой безвыходной ситуации. Его железная логика всегда работала беспроигрышно, ему всегда безумно везло, и легат надеялся, что его великое везение вернулось после тяжких испытаний и теперь уже не покинет никогда. Собственно, он свято верил, как и всякий римлянин, фатально бросающийся навстречу смертельной опасности, что богиня удачи – Фортуна – его не покинет. Она лишь может, как и земная женщина, немного покапризничать, а затем снова приступит к своим обязанностям.

Но… К полудню оптимизм Марка Клавдия начал иссякать. Желудок урчал, словно голодный волк, и грозил переварить самого себя, а ничего похожего на еду не имелось. Лишь изредка неподалеку мелькала тень шакала, но он не мог стать добычей по крайней мере из-за своей недосягаемости, если не из-за непригодности в качестве пищи. В данный момент Марк Клавдий обглодал бы и кору с кустарников, росших в покинутом оазисе. Но не было поблизости даже кустика; повсюду, куда доставал взор, простиралось сплошное море песка.

С утра у него имелся бурдюк воды. Его даже тяжело было тащить, и Клавдий, когда в очередной раз отпивал из него, то радовался, что груз стал легче, идти станет вольготнее. Он ограничивался несколькими глотками, но делал их довольно часто. Пил потому, что хотелось пить; потому, что пересыхало во рту; потому, что было жарко; потому, что очень хотелось есть, и легат пытался обмануть свой организм, заменив еду водой; пил потому, что впадал то в апатию, то в отчаяние, и ничего не оставалось, кроме воды, что могло бы вывести из губительного для организма состояния.

Бурдюк опустел значительно раньше, чем рассчитывал Марк Клавдий. На дне его оказалась земля и песок, попавшие с водой. Легат пытался выжать в рот немного капель из этого мусора, что осел на дне бурдюка, но получил не удовольствие, а только неприятности в виде попавшего в рот и горло песка. Пришлось отплевываться, удаляя из организма воду, которой и так катастрофически не хватало.

Все медленнее и медленнее двигался обычно неутомимый Марк Клавдий, все тяжелее ему идти. Но пустой бурдюк он не выбросил, так как надеялся найти еще что-нибудь наподобие оазиса, где сможет разжиться водой.

Железный легат обрадовался словно ребенок, когда на горизонте замаячили строения, а поднимающиеся вверх струйки дыма свидетельствовали о том, что в пустынном селении есть жизнь.

Близость спасения придала Клавдию сил. С большим усилием переставляя собственные ноги, шатаясь и оставляя после себя зигзагообразный след, он даже ускорил шаг.

Пришелец был давно замечен, и на окраине селения его ждало десятка два мужчин, а позади галдела ребятня – любопытная, как и везде в мире.

– Кто у вас главный? – утомленным, но командным голосом спросил Клавдий и приказал: – Позовите его сюда!