Хитрец. Игра на Короля

– Соглашусь, пожалуй. Ох, как не нравится мне этот тип! – с усилием проговорил молодой детектив. – Недоверие заставило проверить о нем некоторые факты…

– Не тяни, – тут же рявкнул Лангерье.

– И я твердо заявляю: никто из нас не может быть уверен в том, что его помощница Флави Гертин, вообще говоря… существует. Я полагаю, что это одно из обличий его… приближенного чародея. Я лично проверял реестры магов разных лет. В новом я, как ни искал, не нашел имени Вольнира Эостры. Возможно, Ройем… гхм… «выписал» его себе.

Старик презрительно хмыкнул:

– Может, этот маг просто погиб? Ты думаешь, что Исангар умен, но как же тогда он мог совершить такую оплошность?

– Он и не совершал, – пожал плечами Брийер. – Даже его отец, если быть точнее. Вольнир Эостра числится в списках чародеев, умерших в декабре 880 года, когда многим стоило жизни отражение повстанческих отрядов Орсе Вижье. Я успел спросить парочку воевавших рядом с ним магов, и двое из них утверждают, что по крайней мере не видели его трупа. И в то же время у графа Исангара, еще молодого юнца, появляется неизвестно откуда взявшаяся помощница…

– И магией какого толка владел этот Вольнир Эостра?

– Он был… – Кавиз Брийер откашлялся, прежде чем договорить. – Элементалистом.

Старик в возбуждении вскочил с места.

– Так чего же ты ждешь, олух?! В Одельтере неспроста вдруг участились преступления, в которых фигурировало возгорание?!

– Эостра это или нет, но мы имеем дело с элементалистом – или группой оных, – рассуждая, месье Брийер делал пометки на новом развороте отобранной у Надаша записной книги. – В Собердане нашли сгоревшего в постели мальчика… у которого прежде наблюдались серьезные расстройства рассудка. Как в той или иной степени и у всех жертв, о которых мы знаем.

– Но это явно не единственная связь между жертвами, – сказал под руку Надаш.

Кавиз Брийер тем временем привел к общему знаменателю то, что он знал.

Итак, первого ноября в гостинице «Бержерон», как говорили, остановились три подозрительных человека: двое мужчин и женщина, лиц которых персонал гостиницы, разумеется, не помнит. Один из людей, возможно, и не существовал вовсе и был приписан фальшивым почерком левой руки позже – или в день преступления, причем рука эта предположительно принадлежала графу Исангару.

Жертвы были найдены сгоревшими: две Ядовитые женщины и одна одельтерка – возможно, случайный свидетель. Опрос слуг и потенциальных свидетелей ничего не дал, улик найдено не было – за исключением того, что в ночь преступления видели отбывающий от съемного дома Шайесс экипаж, а в комнате, где нашли жертв, было найдено присутствие «гнилостной» магии.

Преступник, очевидно, знал, где находится чета Шайесс, а значит, имел доступ или к ней самой, или к ведомству, занимавшемуся размещением гостей. Последним занимались под началом Советника по внешним связям Гийома Дюпюи. Но тот был слишком верен императору.

– Предположим, что все убийства связаны. Что мы имеем? Преступник всякий раз использует огонь, все жертвы слабы рассудком. Он убивает по одному, – продолжил Брийер. – Отсюда вывод: нас он не боится, а значит, ОН невероятно силен. Кажется, мы не замечаем бревно в собственном глазу…

Молодой следователь, у которого от схем голова пошла кругом, захлопнул свою записную книжку. Лангерье Надаш сопроводил его действие укорительным взглядом.

– Но даже если это Эостра, вину его еще следует доказать, – покачал головой старик. – Это куда более важная задача. Ройем Исангар знает, что у нас почти нет улик, а значит, ему, если он и причастен, ничего не угрожает.

– Это не может быть Эостра… Все не может оказаться так просто… – плаксивым тоном заключил Кавиз.

– Разумеется, нас ждет еще много сюрпризов, – месье Надаш теперь беспокойно ходил по комнате. – Взять хотя бы то, что острова Тари Ашш отмалчиваются, а Ядовитые слуги повесились в собственных камерах! Об их непричастности не может быть и речи! Боюсь, у обеих сторон есть свои секреты. И начать узнавать их надо с семьи Шайесс.

* * *

Зимы – неподходящее время для гроз, но в начале декабря 889 года гроза разразилась в особняке Таш'Найесх. Причина для бури у нас была всегда одна и та же – алкогольные излишества князя. Стайеш и без того отличался сложными настроениями, а выпивка и вовсе действовала на него словно красный мулет тореро на быка.

После отъезда Ядовитых дипломатов Посланник пил каждый вечер, а к утру Ашши Саар избавляла его от тяжелого похмелья, стирала все следы вечернего разгула. Я отчаялась поговорить с ним трезвым: во время его попоек, одиночных или в сомнительных компаниях, мы не обмолвились друг с другом ни словом. Супруг даже перестал напоминать мне о том, чтобы я сняла маску-иллюзию, «эту магическую дрянь», чтобы тот мог сказать в Посольстве, будто я накануне вернулась. Я всякий раз отказывалась, аргументируя тем, что мне безопаснее будет выждать, официально разнести во времени собственный приезд и, если то раскроется, возвращение наших магов; а сама изнывала от бессилия, запертая в стенах Шато дю Силанс.