Хитрец. Игра на Короля

Десяток сделанных на голодный желудок усилий-глотков привели к затруднениям в фокусировке взгляда. Теперь надо было спешить с операцией, пока не подействовали ферменты Ашши Саар, ускоряющие выведение алкоголя из тела. Хитрец тем временем уже разорвал на бинты единственную имевшуюся у него чистую рубашку: сам он под верхней одеждой остался в старой, изодранной сорочке.

– Если тебе так будет легче, – душевно посоветовал он, – можешь зажать в зубах какую-нибудь деревяшку.

– О нет, благодарю.

– Как знаешь. Только если ты прокусишь губу, будешь страдать еще больше, – пожал плечами Хитрец. – Готова?

– Приступай, – кивнула я, оголяя левое плечо и подставляя его под цесситский мороз – не такой крепкий, как в Одельтере. – Ох, Фойерен, знаешь же ты, как грамотно отравить жизнь!

Жженые раны на месте клейма еще не затянулись шрамами; изувеченная кожа болела и страшно сочилась. Холод чуть присмирил ее, ведь даже малейшее прикосновение близ метки оборачивалось страданиями.

Времени и материалов на то, чтобы разжечь костер для каления ножа, у нас не было, и это означало лишь одно: последствия этого утра могли стать фатальными. Решение Фойеренгера было безумным, опасным, отчаянным, но я понимала, что продолжать путь с магическими знаками на коже мы не могли.

Хитрец подсел ко мне, туго перетянул руку свернутой в жгут тканью, затем полил из бутылки на свои руки, нож и мое плечо. Спирт, попавший на незажившую кожу, принялся остервенело ее щипать. Изуверство! Левой рукой я вцепилась в колено Фойерена, и тот не сбросил ее: он сделал вид, будто не заметил моего испуганного жеста.

– Переживешь, – негромко проговорил Фойерен, и это было последнее, что я услышала.

Ибо я потеряла сознание быстрее, чем Хитрец приступил ко второму разрезу.

* * *

– Последний сопротивлялся пуще всех, – выдохнул Фьелор Йостен, вытирая меч от крови убитого королевского гвардейца. – Эх, а ведь магическая клятва начисто отбирает у них волю!

Йостен был правой рукой Дуакрона, всегда находился при нем и уже много раз спасал ему жизнь ценою собственных тяжелых ранений. При Повстанце также всегда держались Тармор и еще несколько сильных воинов, защищавшие жизнь Дуакрона не по зову чести, а по звону монеты.

Ноктем снял тяжелый, обвитый темно-синей ленточкой топфхельм и огляделся. Даже при потушенных свечах Главный Тронный зал королевства, пестревший черным, белым и синим, вызывал восторг и трепет. Свет, лившийся сквозь витражные окна, казался благословением Всеведущих, а дорога, ведшая к трону, – тропой на Небеса. Снаружи клубившийся в воздухе страх можно было резать ножом, но здесь установилась атмосфера чинного, царственного спокойствия.

Со стороны входных дверей послышались быстрые шаги. Чуть погодя с Ноктемом поравнялся капитан Ареталь, народный герой Одельтера и будущий генерал: после осады ни для кого не было секретом, что Дуакрон пожалует ему этот чин. Вытянув по струнке свое уставшее тело и отдав честь, капитан произнес приятным, низким баритоном:

– Ваше… Величество, разрешите доложить.

– Разрешаю, – не отрываясь от созерцания, дозволил Ноктем.

– Город взят, – сверкнул пронзительными зелеными глазами Ареталь. – Сейчас наши войска опустошают его. Король, его жена и дети заточены в казематы и содержатся под надзором пятидесяти лучших воинов.

– Скажи солдатам, что у них есть час, по истечении которого бесчинства должны быть остановлены, – распорядился Дуакрон. – Иначе мы останемся без города, который так тяжело взяли. И через час же приведите Короля вместе с семьей на площадь. Суда не будет.

Закончив, Ноктем махнул рукой, веля капитану и остальным удалиться. Ареталь почтительно поклонился (чуть ниже, чем того требовали приличия) и попятился. За ним удалились и остальные; двое солдат Дуакрона закрыли дверь и встали подле нее с наружной стороны.

Новый король, должно быть, решил наконец вознести молитвы Всеведущим. Но тишина в Тронном зале оказалась недолгой.

Из правого верхнего угла вдруг донесся звук разрываемой плоти, а затем – глухой удар тела о мраморную плитку пола. Ноктем инстинктивно повернул голову – и увидел то, что осталось от скрывавшегося на верхнем ярусе убийцы. Сомнений не было: Тиран нанял его на случай капитуляции города, и этот человек, сидевший всю осаду под крышей Веарно, только что спустился, дабы выполнить свое предназначение.

Но теперь наемник был мертв, и в почерке его убийства угадывалась прекрасная работа Меральмиры. На памяти Дуакрона только она могла, проникнув внутрь другого тела, разорвать его изнутри.

Почти в этот же момент уха Ноктема коснулось ласковое женское дыхание… и нежный голос тихо прошептал: «Теперь последний».

Дуакрон ухмыльнулся и попытался поймать в объятия материализовавшуюся близ него чародейку. Попытался, но не успел – она растворилась в воздухе и возникла неподалеку от трона, залилась звонким смехом и силой мысли подожгла свечи в расставленных в ряд торшерах[89].