Хитрец. Игра на Короля

Нетрудно было догадаться, чьему авторству принадлежал сей опус. Лангерье Надаш, этот старый ловкач, сумел каким-то образом найти образцы почерка Ройема Исангара (что сделать было непросто, ибо все документы от его имени подписывала Флави Гертин). Должно быть, старик также вытащил из-под следствия и сфотографировал клиентскую книгу отеля «Бержерон» – того самого, где, по сообщению Исангара, останавливались на ночь предполагаемые возжигатели Дуакронов. Дело принимало весьма интересный оборот, и Кавиз силился быстрее встать на ноги.

Так, через два месяца от начала болезни месье Брийер, еще слабый, но уже не страдавший кашлем, надумал вернуться хотя бы к одельтерскому поиску Эостры.

И вскоре он преуспел: в руках его оказались некие вырванные листы, что было верхом смелости для такого законопослушного следователя. Ведь это можно было считать кражей улики, пусть даже и весьма косвенной. Но ведь все нынче воруют вещдоки, даже небезызвестный граф Ройем Исангар, от которого уже три недели ни слуху, ни духу!

Началось все с того, что месье Брийер не смог вспомнить, сколько часов провел в пыльных архивах, отыскивая нужные ему записи. Он искал их среди совершеннейшего хлама, невзначай попавшего под определение строжайшей секретности. Вот скажите, уважаемый месье Монгрен, какую ценность представляет из себя недельное расписание давно почившего императора? Ан нет, хранятся же эти документы среди военных дневников и карт фортификаций врага, доживают, никому не нужные, свою вечность среди подлинных алмазов!

Когда воспаленные, красные глаза Брийера отказались читать новые строчки, а усталое сознание произвело заключение о том, что никаких сведений об исчезнувшем чародее Вольнире Эостре здесь нет, детектив сдал все документы смотрителям; с чувством выбежав на холодную улицу, он спешно покинул Центральный императорский Архив Найтерины.

Цепкий морозный воздух одельтерского февраля освежил месье Брийера, придал ему новую волну бодрости. И пусть уже через несколько секунд детективу пришлось натянуть теплую меховую шапку, закутать шею шарфом и идти еще быстрее, рассудок его принялся, будто укушенный столичным морозом, буйствовать. Кавиз шел в одиночестве по заснеженным улочкам Найтерины; шел вдоль домов с наглухо запертыми на ночь ставнями, вдоль редких, облаченных в тяжелые белые одеяния деревьев авеню Руэлль-дез-Эраблю – и думал.

Он искал не только Эостру, но и предполагаемого мага Дуакронов, который мог бы с такой же легкостью фигурировать в деле о возгораниях. Но как трудно искать слугу хозяев, даже имена которых известны с натяжкой! Однако некоторые догадки могли подтолкнуть молодого детектива в нужную сторону.

Так, Кавиз понял, что мог составить портрет личности чародея Дезире, опираясь на знания о том, каких придворных магов выбирали его венценосные предки. Вдобавок к этому Брийер решил проверить, не имел ли с Дуакронами отношений сам Вольнир Эостра. Правда, за давностью лет сделать это можно было, только прорыв траншею в Центральном императорском Архиве.

Стало быть, месье Брийер задумал искать магов династии Дуакрон – но вездесущая судьба, приложившая руку к этой истории, распорядилась иначе: детектив наткнулся на сведения об одной примечательной личности – первом чародее монаршей династии де Брольи. И сведения эти оказались любопытнейшими.

Да будет вам известно, уважаемый месье Монгрен, что совсем скоро после выздоровления Кавиз Брийер вышел на одну занимательную женщину. Звали ее мадам Жаклин Дюбуа, и когда-то эта женщина служила фрейлиной у Ее Высочества Гислены, супруги императора Ренгуара де Брольи. Неудивительно, что в то время Дюбуа была осведомлена о всех комеражах[90] и подковерных ходах найтеринского двора.

Еще при первой императрице де Брольи Жаклин Дюбуа было чуть более тридцати, стало быть, дожив до 890 года, она уж слишком задержалась на этом свете. Возможно, сделала она это лишь для того, чтобы однажды показать детективу хранящиеся у нее в сейфе исторические документы.

Итак, мадам Дюбуа, ныне вдова, почти забытая своими многочисленными детьми и внуками, тихо доживала свой век в отписанном ей особнячке. Она почти не выбиралась в свет, не разговаривала с соседями и проводила часы, слушая, как какая-нибудь из трех ее горничных читала ей классическую литературу – ту, что мадам Жаклин не осилила в молодости. Когда Кавиз Брийер пожаловал к ней в гости, женщина как раз слушала «Оду морским походам».

– А! Детектив, стало быть, – проскрежетала мадам Дюбуа старческим голосом, – проходите-проходите! Не думала, что эта вещь заинтересует кого-нибудь через столько лет.

Пожилая женщина поднялась – что примечательно, без помощи своей сиделки – и, сделав несколько шагов, скрылась в соседней комнатке, которая, должно быть, десятилетия назад служила кабинетом месье Дюбуа. Когда вдова вернулась, сухонькие руки ее в красивых лайковых перчатках протянули Брийеру небольшую аккуратную книжечку в дорогом кожаном переплете.

– Будьте с нею осторожны, месье! – предупредила мадам Дюбуа. – Это крайне ценный исторический документ!