Хитрость

— Он ненавидит меня.

Она глубоко вздохнула, из-за чего моя голова поднялась и опустилась.

— Уверена, он скажет, что нет. Просто помни, что ты Александрия Чарльз Монтегю Коллинз. На главных въездных воротах… что там написано?

— Поместье Монтегю, — пробормотала я. Я слышала об этом раньше.

— Чье это имя?

— Мамы и мое.

Джейн кивнула.

— Просто помни об этом.

— Хотела бы я забыть об этом.

Я глубоко вздохнула и встала, изо всех сил игнорируя боль от долгого нахождения в одном положении. Пройдя по разбитой лампе, я открыла шторы и моргнула. Воспоминание из детства и свирепость Нокса рассеялись, когда яркий солнечный свет залил люкс. Взглянув на парк, я посмотрела на северо-восток, в сторону квартиры Патрика.

Его близость придала мне сил. Несмотря на то, что думал Нокс, я не одна. Скоро начну занятия. Мой мир будет расти. Я делала это раньше. Я сделаю это снова. Если мое детство не сломало меня, Нокс Деметрий и подавно. События, которые я вспомнила, были правильные. Джейн права. Это мое сердце. И не в силах Нокса или кого-либо ещё властвовать, сломать его или исцелить. Только я решаю, и я буду защищать его.

С каждой последующей минутой я торговалась с собой и заключила сделку. Я восстановлю свое сердце и снова соберу осколки. Задача сердца заключалась в том, чтобы перекачивать кровь. Я склею кусочки, используя кровь и слезы, но они не будут моими. Они придут от тех, кто обидел меня — от Алтона, моей матери и теперь Нокса.

Когда пройдёт год, я буду той, кто уйдёт, но не раньше того времени, когда Нокс Деметрий падет предо мной. Не раньше, когда уже ему придется собирать кусочки своего сердца. При этом я обеспечу себе образование и определю, как много смогу дать Монтегю. Алтон может и дальше верить, что выиграл, но он не знал всей правды. Он сделал меня бойцом, и эта битва еще не закончилась.

Я открыла дверь на балкон и вдохнула летний воздух. Каждая секунда на солнечном свете оживляла. Всю свою жизнь я провела в притворстве и лжи. Я смогу выдержать еще один год.

Рассматривая парк, я вспомнила о конверте, что всунул мне Айзек. Подойдя к бару, где делала напиток Ноксу, я налила себе стакан Москато — в конце концов, по меркам Монтегю, это все ещё белое вино — и села на один из диванов; теплый ветерок из открытой двери мягко задувал в люкс.

Найдя сумочку, я достала телефон и конверт. Проверила время; было почти четыре тридцать. На внешней стороне конверта написан номер апартаментов. Неуверенно, я сорвала верх и вытащила страницы из конверта. Первой страницей было рукописное письмо. Хотя почерк Нокса я видела только в записке, которую он оставил для меня в первое утро, когда я проснулась в его постели, я знала, что эта записка была написана им.

Мое сердце пропустило удар. Кто в наше время пишет записки?

А потом я увидела вторую страницу. Это была фотография. По одежде я поняла, что это один из снимков, сделанных вчера в «Измене», тот, что, по словам Карен, предназначался для моего профиля. Он не был напечатан на фотобумаге. Фактически, страница была смята и затем выпрямлена.

Волосы на затылке зашевелились, когда я начала читать написанное.

Чарли́, или я должен обращаться мисс Александрия Коллинз?

Я представлял нашу встречу и ждал, когда зазвонит телефон. Никогда, даже в самой дикой фантазии, я не представлял этого (см. фото). Для протокола, проституция не твоё… излишек макияжа не может скрыть красивую принцессу в моей памяти…

Слова на бумаге в моей дрожащей руке размылись.

…«Дель-Мар» был мечтой. Реальность здесь.

Если хочешь быть шлюхой, тогда тебе нужен я. Я уже упоминал, что мои вкусы уникальны. Мы только поцарапали поверхность. Мисс Коллинз, ты моя… телом и душой… в течение следующих двенадцати месяцев. В «Дель-Маре» ты дала мне две ночи; Теперь я купил еще 365. Они мои и только мои.

Ты лишилась права подвергать что-либо сомнению в тот момент, когда подписала этот контракт.