Хлеба и зрелищ

– Но теперь все кончено, – с торжеством объявила она. – Я ему скажу, что от меня он больше ничего не дождется. Ни одного цента. Он со своей мисс Джин Кольридж будет валяться в канаве… да… пусть он об этом подумает… в канаве…

Запнувшись, она так и осталась с открытым ртом. Внезапно ей пришло в голову, что, быть может, Эрнест ничего не имеет против того, чтобы очутиться в канаве… Пожалуй, он даже предпочтет канаву.

– О, ведь он – ребенок, – сквозь слезы выговорила она. – И ему нужен человек, который бы о нем заботился.

Она вытерла слезы и грустно начала массировать лицо. Но через секунду снова опустила руки. Она сидела безмолвная и неподвижная, а кольдкрем высыхал у нее на лице…

Вдруг она встала, быстро подошла к кровати и упала на нее ничком.

– О, я его люблю, люблю, люблю…

Она была олицетворением отчаяния.

– Люблю, люблю, люблю, – твердила она, захлебываясь от рыданий.

Вы, дети, играющие любовью! Вы, юноши и девушки, встречающие утро жизни! Вы с вашими игрушечными страстями и муками! О, если б вы знали, что несет любовь женщине в сорок пять лет!

Глава восьмая

1

– Я ничего не принес, Блеки, – объявил Рэндольф Кипп бродившему вокруг него «Джину».

– Ну-ну, вы шутите! У вас припрятана в кармане бутылка. Вы меня дразните, Рэнни.

Ученый бутлегер покачал кудрявой головой.

– Нет, Блеки, я не шучу. Поверьте, я говорю истинную правду. Я бы вас с удовольствием напоил допьяна, но право же у меня нет спирта.

Этот разговор происходил в так называемой бильярдной. В сущности, то была не комната: бильярдная помещалась в кухне, где для нее была отведена площадь в виде прямоугольника, обведенного красной чертой.

Когда заботливый м-р Бюфорд купил для своих гостей бильярд, оказалось, что некуда его поставить. В течение нескольких дней толстяк нервничал и бродил по всему дому; осматривал ригу, душный чердак, домик, где хранились садовые инструменты, затянутую паутиной комнату над гаражом. Все эти помещения были непригодны: либо пол грозил провалиться под тяжестью бильярда, либо комнаты были слишком маленькие и темные. Но Гюс не почувствовал досады, ибо ни секунды не предполагал устраивать здесь бильярдную. Бродя по дому, он вынашивал великую идею.

План у него был такой: поставить бильярд в кухне; это он намеревался сделать с самого начала, но какая-то особенность его натуры мешала ему осуществить задуманное. Долго искал он другого исхода для того, чтобы в конце концов, вернуться к первоначальному решению.

Кухня в гостинице была огромная. Кирпичный очаг занимал центральное место, возвышаясь словно гигантская четырехугольная красная колонна. Комнату он разделил на две половины – в одной была бильярдная, в другой кухня. Гюс начертил на полу жирный красный прямоугольник, ограничивающий площадь бильярдной. По одну сторону очага-кухонное царство, по другую-ряд кресел перед камином, а дальше – бильярд со всеми его принадлежностями.

В это сырое холодное утро Рэндольф Кипп стоял и сушился перед камином. В бильярдной всегда стоял вкусный запах съестного, а иногда от сковород доносился легкий сероватый дымок. Поварам было строжайше запрещено переступать красную черту, но если они бывали в духе, то частенько передавали игрокам куски курицы и поджаренного хлеба, трубочки с кремом или подрумяненные сосиски.

М-р Кипп окутанный паром, поднимавшимся от его мокрой одежды, откусил кусок сосиски, завернутой в мягкий хлеб, и глотнул кофе. Осторожно поставив чашку на доску камина, он вытер рот и с удивлением посмотрел на «Джина».

– Послушайте, Блеки! – воскликнул он. – На прошлой неделе… да, на прошлой неделе… вы у меня взяли двенадцать бутылок виски. Где же они?

– Выпил, – ответил Блеки.

– Неужели вы в течение одной недели выпили двенадцать бутылок?

– Это было десять дней назад, – возразил «Джин». – Конечно, я пил не один. Приходилось, знаете ли, угощать…

– Но больше у меня нет, старина… ни капли не осталось, – объявил бутлегер, снова принимаясь за сосиску.

М-ра Киппа отнюдь нельзя было назвать человеком элегантным. Это был рослый, широкоплечий мужчина с грубоватым простым лицом и красивыми серыми глазами. Его синий саржевый костюм, видимо, никогда не бывал под утюгом и выглядел потрепанным и грязным, такой вид имеют все синие саржевые костюмы, на которые их владелец упорно не обращает внимания. Пиджак был надет поверх темного шерстяного свитера, какие носят лесничие и охотники; брюки казались слишком короткими.

Блеки был расстроен и нервничал. Смочил губы языком; медленно провел рукой по лбу.

– Мне кажется, у Гюса есть виски, – заметил Кипп. – Попросите у него.

– У Гюса нет, – мрачно объявил Блеки. – Он говорит, что у него ничего не осталось.

М-р Кипп покончил с сосиской и допил кофе.

– Послушайте, Блеки, неужели вы не можете прожить несколько дней без спирта? Ну, подумайте! Ведь вы же не ребенок, а взрослый человек! Опомнитесь, Блеки! Неужели вся ваша жизнь зависит от нескольких унций алкоголя?