Хлопоты ходжи Насреддина

Он поспешно откупорил кувшин, выдернув пробку двумя оставшимися зубами, и припал губами к узкому горлышку. Острый кадык заходил на его дряблой морщинистой шее. Мустафа терпеливо ждал. Вино, глухо булькая, убывало. Наконец Хашим утолил жажду, оторвался от кувшина и поболтал его, вслушиваясь в звук.

– Ровно треть, – заключил он и опустил кувшин, сжав его сухими ладонями. – Чего же ты хочешь, лопоухий Мустафа, за кувшин вина?

– Во-первых, я хочу, чтобы вы перестали называть меня лопоухим! – раздраженно произнес Мустафа.

– Но разве ты не лопоух?

– Возможно, но мне не нравится, когда говорят о моих ушах!

– Как знаешь, – пожал острыми плечами старик. – Хотя, на мой взгляд, ты мог бы ими гордиться. Хорошие уши.

– Я пришел говорить с вами вовсе не о достоинствах моих ушей!

Раздражение в Мустафе все нарастало, и оттого он непрестанно гладил инкрустированный бриллиантами эфес заткнутой за пояс сабли.

– Я догадался, – растянул старик губы, обнажив воспаленные беззубые десны. – Значит, перейдем ко второму.

– К какому еще второму?

– Но ведь ты сказал: во-первых! Значит, должно быть и «во-вторых». Возможно, даже «в-третьих».

– Нет, только «во-вторых». Я…

– Погоди-ка, – остановил его старый Хашим и вновь приложился к горлышку кувшина. Все повторилось: подергивание кадыка, бульканье убывающего вина и встряхивание кувшина в попытке уточнить остаток. – Половина! Теперь я готов тебя выслушать, Мустафа, – довольно почмокал губами старик. – Прости, что не называю тебя лопоухим, но тебе это не нравится.

– Не нравится, – скрипнул зубами Мустафа.

– Знаешь, то не очень хороший признак, – заметил Мустафе старик.

– Что вы имеете в виду?

– Твой зубной скрип. Ешь побольше чеснока.

– Хорошо, – чуть прикрыв глаза, сдержанно отозвался главарь. – Но можно я уже задам вопрос?

– Конечно, задавай. Я весь обратился в слух, – и старый разбойник прикрыл тонкие веки.

– У нас пропал человек, Хашим-ако, – начал Мустафа. – Зар… э-э… один человек заказал нам выкрасть важную бумагу у… другого человека, за что очень хорошо заплатил. Казалось бы, простая, даже плевая работа для искусного вора, коим является Саид, но… Саид пропал, и о нем нет вестей уже целую неделю! Я теряюсь в догадках, что могло пойти не так. Жив ли он? Схвачен ли? Возвращать деньги заказчику, – поморщился Мустафа, – или не возвращать? Можно, разумеется, послать человека, но моих людей стража отлично знает в лицо и обязательно схватит, а кази непременно потребует выкуп за их головы – опять траты. Что мне делать, Хашим-ако?

– Хр-р! – отозвался старик, качнув головой.

– Хашим-ако? – уставился на него Мустафа.

Ответом ему было причмокивание губами, в уголках которых выступила пена.

– Вот шайтан! Перед кем я здесь распинаюсь? – воскликнул Мустафа в сердцах. – Эй, старик!

– А? Что? – вздрогнул старый разбойник, едва не выронив из рук кувшин.

– Вы меня слушаете?

– Да-да, очень внимательно!

– О чем же я говорил? – Мустафа упер кулак в бок.

– Э-э… кажется, я задумался о своем.

– Причем, очень глубоко. Хорошо, я повторю!

– Погоди-ка! – и старик вновь начал поднимать кувшин, но Мустафа перехватил его руку, сильно сдавив ее. – Ой!

– Сначала о деле, – грозно произнес Мустафа.

– О деле так о деле, – вздохнул старик и с сожалением опустил кувшин на колени. – И вовсе незачем так сердиться.

Мустафа сделал три глубоких вдоха, стараясь обрести душевное равновесие.

– Если тебе нужно время собраться с мыслями, то я немного промочу глотку, – обрадовался старик.

– Это подождет! – холодно бросил Мустафа и повторил все слово в слово, что уже говорил до того.

– Не понимаю, с чем ты ко мне пришел? – засопел старик. – Что же тут сложного?

– Но как же мне поступить, чтобы не навредить ни своим людям, ни деньгам?

– Очень просто. Скажи человеку, который внес деньги, что возникли непреодолимые обстоятельства.

– Как-как?

– Обстоятельства, которые выше тебя и которые в силу их непреодолимости одолеть не получилось.

– Не понимаю, – развел руками Мустафа.

– Вот балда! Чего же тут неясного? Ты послал Саида выкрасть бумагу.

– Ну?

– Лепешки гну! Послал или нет?

– Послал.

– Он вернулся вовремя?

– Нет.

– Случалось с ним такое ранее?

– Никогда!

– Выходит, его задержали непреодолимые обстоятельства.

– Возможно. Но какие? – недоуменно воззрился на старика Мустафа.

– Хороший вопрос! Откуда же я знаю какие. Но здесь вопрос в другом: ты потерял человека, так?

– Да.

– Ценного человека.

– Именно!

– За это нужно платить?

– Разумеется!

– Так в чем проблема? Скажи покупателю, когда тот явится с претензией, так, мол, и так, задание крайне сложное, я потерял человека, ценного и толкового, и оказался в убытке. А убыток потребуй возместить.

– Ах, вон оно как! – Мустафа сжал бороду в кулаке. – Дельная мысль, старик. Ну а если он откажется возмещать?

– Разумеется, он откажется, иначе и быть не может.

– Но в чем же тогда выгода?

– Ты и вправду осел или только прикидываешься им? – прищурился старый разбойник.

– Прости, но я не понимаю!

– Заказчик откажется платить, потому как ты назовешь слишком высокую цену возмещаемых убытков и будешь угрожать ему.

– Угрожать? Да, это я умею, – согласно кивнул Мустафа.