Хлопоты ходжи Насреддина

— Он не понимает, зачем мне в день по несколько раз ходить по лавкам смотреть товары, которые мы не можем позволить себе купить. А если он проследил за нами и вот-вот будет здесь?

— Не бойся, хозяин этого сада обязательно предупредит нас, если что-нибудь пойдет не так — он мой друг и к тому же большой друг ходжи, — Саид протянул руку к ветке и сорвал спелое яблоко. — На, поешь, лучше. Оно сладкое.

— Саид, но это неудобно, — Гульнора отстранила руку Саида с протянутым ей спелым плодом. — Нужно было сначала спросить хозяина.

— Разве от одного яблока убудет? Тем более, Ибрагим сам всех угощает яблоками — ему не жаль. Посмотри, как их много уродилось в этом году! — Саид повел рукой. Гульнора проследила взглядом за ней.

Сад был не очень велик, но ухожен и красив. Деревьев было так много, что вдали они сливались своими белеными стволами в сплошную стену, за которой даже не был виден забор. Упругие ветви деревьев сгибались под тяжестью крупных, налитых соком яблок. Гульнора перевела взгляд на крону дерева, под которым стояли они с Саидом. Сквозь листву, едва колышимую слабым ветерком, проникали яркие лучи солнца, скача солнечными зайчиками по лицу девушки. Гульнора прищурилась, смешно наморщив носик, и улыбнулась.

— Ты чего? — спросил Саид.

— Да так. Люблю смотреть сквозь листву на небо, особенно когда по нему плывут легкие облачка. Если долго смотреть, начинает казаться, что листья покрываются белым серебристым пухом.

— Глупости все это, — отмахнулся Саид. — Держи яблоко.

— Ничего не глупости.

Гульнора повертела в руке яблоко, примериваясь, откуда лучше откусить, потом осторожно надкусила нежную тонкую шкурку белоснежными зубами. Яблочный сок брызнул, оставшись на нежных губах девушки жемчужными каплями. Как хотелось Саиду ощутить их вкус и нежное тепло. Неужели им никогда не суждено быть вместе…

— Ты почему на меня так смотришь?

— Ты красивая.

— Дурак! — смутилась Гульнора, отворачивая лицо.

— Нет, правда!

— И что, глазеть теперь не переставая?

— А для чего же еще создана красота? Неужели не для того, чтобы ей любовались и наслаждались?

Гульнора смотрела в сторону, смущенно перекатывая во рту сладкую яблочную мякоть.

— Скажи, а ты действительно меня любишь? — наконец спросила она едва слышно.

— Разве ты в этом сомневаешься?

— Тогда скажи мне это, — голос девушки упал до шепота эхо.

— Я люблю тебя, — подражая ей, прошептал Саид.

— А почему так тихо?

— Но ты ведь тоже говоришь шепотом!

— А можешь сказать громче? — Гульнора скосила глаза на Саида. В них молодому человеку почудились смешливые, немного задорные огоньки.

— Я могу крикнуть об этом на весь свет! — Саид вскинул руки, протягивая их к небу, и уже приготовился исполнить свое обещание, как Гульнора обхватила его руками, прижавшись к груди молодого человека.

— Ой, Саид, я тебя очень прошу: не надо кричать.

— А что такое? — Саид опустил руки.

— Не надо.

— Ты боишься, что кто-нибудь может услышать? Глупенькая. Пусть все слышат! Разве мы должны чего-то бояться? Ходжа говорит, что ничего не надо бояться, особенно когда не делаешь ничего плохого.

— А кто такой ходжа?

— О, это такой человек, такой!..

— Он твой друг? — Гульнора отстранилась от Саида, прижавшись спиной к узкому шершавому стволу дерева, и скрестила ноги.

— Он мне больше чем друг! Он спас меня.

— Спас?

— Да, именно так. Он спас меня из пропасти, в которую я мог провалиться окончательно, протянул мне руку и вытянул меня на свет. И я ему благодарен за это.

— Ты падал в пропасть? — охнула Гульнора, приложив к губам ладонь.

— Очень глубокую и очень черную, — кивнул Саид. — Я говорю про свою прошлую жизнь.

— Ах, вон ты о чем! — наконец догадалась девушка. — Ты можешь не пугать меня?

— А разве эта пропасть не так страшна, как другие, настоящие?

— Все пропасти плохи. Но давай уже поговорим о чем-нибудь другом. Как зовут этого ходжу.

— О, у него очень звонкое имя — Насреддин, и от него, словно от грохота барабанов, разбегаются жадные богатеи, проходимцы, воры и убийцы.

— Опять шутишь? — покачала головой девушка.

— Нисколько — это правда. Разве ты никогда не слыхала о Насреддине, этом заступнике бедных и обездоленных?

— Ни разу. Он наверно молод, силен, статен и красив.

— Увы, нет, — улыбнулся Саид. — Он старик.

— Старик? — не поверила своим ушам Гульнора. — Но я думала, ты говорил о каком-нибудь славном батыре.

— Стати в нем и вправду не особо, но красота его в широкой душе, а сила заключена в мудрости. Да, да, не смейся! Я сам был свидетелем того, как он изгнал из этого самого селения гнусного муллу, показал, где раки зимуют, кровопийце баю Зарифу, и еще избавил людей от одного вора, которого превратил в человека.

— Ты не шутишь? Разве под силу подобное старику?

— Поверь, Зарифу и мулле сейчас вовсе не до шуток, — рассмеялся Саид. — Когда ходжа что-то обещает, он это делает. И потому я так уверен, что у нас с тобой будет все отлично — ведь он обещал мне это!

— Правда? — щеки девушки порозовели. Она все еще не верила, но очень хотела поверить в это. Ведь если ходжа и вправду такой могущественный человек, то что ему стоит соединить два любящих сердца.