Хлопоты ходжи Насреддина

Никто из богачей не верил, что кази вновь когда-нибудь сможет стать тем Шарифбеком, которого они знали много лет. Беднякам же было на него и вовсе наплевать. Но Шарифбек поправился. То ли лекарства от шарлатанствующего заезжего лекаря помогли, то ли сам со временем оправился, а все-таки вошел кази в разум. Вроде бы и полностью оправился от удара судьбы, да только осталась у него одна странность: стоило Шарифбеку услышать про ходжу, как его тут же неведомая сила тянула встать на карачки и залаять. Потому Шарифбек настрого запретил у себя в доме все разговоры про ходжу и реже старался выходить из дому, разве что по очень важным делам, например, в баню.

Но уже несколько дней он ничего не слыхал о ходже, и оттого у Шарифбека на душе пели соловьи. И надо же такому случиться, что появление в тот прекрасный вечер Насреддина застало кази на крыше собственного дома. Заметив спешащего к его дому ходжу в окружении дехкан, кази вскочил с удобного ложа, опрокинув при этом дорогой чайный сервиз, и почувствовал, как некая сила пригибает его к полу. Шарифбек решил сопротивляться ей и заметался по крыше, но, зацепившись за курпачи, упал на самый край лестницы, ведущей вниз, и скатился по ступенькам, пересчитав их ребрами.

— О хозяин, что с вами? — переполошился слуга, вбежавший на нечаянный шум.

— Там — гав, гав! — этот — гав! — ходжа! — пролаял Шарифбек, дергая руками и ногами, будто он бежит. Бегать, правда, после падения со второго этажа он уже не мог, но его необоримо тянуло это сделать.

— Не волнуйтесь так, хозяин, — взялся успокаивать его слуга, поглаживая по плечу. — Вам нельзя волноваться.

— Сам знаю, что мне можно, а что нельзя! — огрызнулся Шарифбек, силясь перевернуться на живот, но все тело нестерпимо болело, и он лишь морщился. — Ох, помоги мне встать.

— Да, да, конечно, — слуга подставил плечо, и Шарифбеку наконец удалось воздеть себя на ноги.

— Уф-ф, — сказал он. — Может, он идет не ко мне? Может, просто мимо проходил, а?

— Ну, конечно, мимо. Что ему у вас делать?

— Да-а, но он шел к моему дому. Ой-ёй, вот он, кажется, поднимается по лестнице! Я слышу его шаги, — Шарифбек с такой силой вцепился крепкими пальцами в плечо слуги, что тот взвыл.

— Хозяин, да успокойтесь вы, — морщась от боли, проговорил слуга. — Ну, пришел ходжа — что тут такого? Подумаешь! Постоит немножко и уберется восвояси.

— Гав! — сказал Шарифбек и вновь начал опускаться на карачки.

— О Аллах, когда же все это закончится? — Слуга молитвенно воздел глаза к потолку, стараясь не дать упасть кази. Он помог ему дойти до возвышения и усадил, подперев со всех сторон подушками. — Вот так! — сказал слуга, отходя в сторонку и любуясь на дело рук своих. — Теперь вы точно никуда не денетесь.

— М-г-м, — повел шеей кази, косясь на двери.

И тут они распахнулись. Кази зажмурился и начал оседать вперед на подушки, но подоспевший слуга придержал его.

— Салам алейкум, почтенный кази! — как ни в чем не бывало поздоровался ходжа.

Кази приоткрыл один глаз и уставился им на Насреддина.

— Ты, о исчадие ада? — выдавил Шарифбек, старательно сдерживаясь, чтобы не гавкнуть. В этот миг ему безумно захотелось подскочить к Насреддину и укусить его, но и это желание ему удалось задавить в корне. — Мало тебе того, что ты со мной сотворил, так теперь еще набрался наглости явиться ко мне после этого?!

— Я рад, Шарифбек, что слухи о вашей болезни оказались сильно преувеличенными. Но я пришел к вам по очень важному делу.

— О ходжа, — застонал кази. — Прошу тебя, оставь меня в покое. Я не хочу больше иметь с тобой никаких дел.

— Как?! — воскликнул Насреддин. — Вы, кази, отказываете этим людям в справедливом суде? Я не могу поверить своим ушам.

— Если я выслушаю их, ты уберешься наконец?

— Если вы выслушаете и разрешите их дело.

— Да, да, я заранее согласен со всем, только бы — прошу, не обижайся на меня! — не видеть твоего лица, от взгляда на которое мне становится очень плохо!

— Я был бы рад оставить его снаружи дома, чтобы не докучать больному человеку, но — увы! — оно мне нужно здесь.

— Тогда начинай уже поскорее, — взмолился Шарифбек, — ибо любое промедление все больше тяготит меня.

— В таком случае я не буду тянуть. Скажите, кази, что полагается человеку за воровство?

— У тебя что-то украли? Ишака? — заинтересовался кази.

— О нет, разговор вовсе не обо мне. Но все-таки?

— За воровство — если оно, разумеется, будет доказано! — полагается наказание в виде отрубания кисти руки.

— Все слышали, что сказал мудрый кази? — обернулся Насреддин к дехканам. Те дружно кивнули.

— Так что же украдено и кто вор? — поторопил его Шарифбек. — Прошу тебя, не тяни. Я еще не совсем оправился от прошлого удара судьбы.

— Еще немного терпения, кази. Сначала я бы хотел уточнить еще кое-что.

— Говори же!

— А какое наказание ждет того, с кем вор был в сговоре?

— Сговорщика ждет та же участь, что и самого вора. Если же имело место принуждение, но пособник вора все же мог отказаться — в этом случае его ждет наказание палками. Если же отказ мог стоить пособнику жизни, то никакой вины за ним нет.