Хлопушка с прицелом

— А ты не знаешь, как это происходит? — задал встречный вопрос Виктор. — Преступник совершает преступление, скрывается, милиция начинает расследование и рано или поздно выходит на его след…

— Но ведь далеко не всегда выходит, — возразила Галина.

— Почти всегда, — убежденно сказал Виктор.

— Если «почти», значит, должны быть исключения, — парировала Галина.

— Ну конечно, исключения бывают из какого угодно правила… Но с чего ты взяла, что твой Герман непременно станет исключением в данной ситуации?

— Потому что он — исключительный человек, — заявила девушка.

— Все мы по-своему исключительные, — хмыкнул Виктор.

— Не все, — покачала головой Галина. — Наоборот, очень мало к кому можно применить подобное определение. Но вот к Герману — можно.

— А ко мне разве нельзя? — улыбнулся Виктор, думая, что смутит Галину таким прямым вопросом.

Однако Галина, ничуть не стесняясь, ответила:

— К тебе — нельзя.

— Вот как, значит, — протянул Виктор. — Как-то обидно даже…

— Что поделать, — сказала Галина. — Не всем же быть гениями…

«Нет, это немыслимо, — подумал Виктор. — Такие вещи невозможно говорить всерьез. Не может быть на свете подобной наивности… Конечно, это розыгрыш. Но розыгрыш гениальный, если иметь в виду полную невозмутимость Галины. Так что, если кто из нас троих и гений, так это определенно она…»

— Ладно, — миролюбиво сказал Виктор, по-прежнему продолжая линию встречного розыгрыша. — Пусть Герман — гений, не стану спорить, тем более что я с ним не знаком… Но как, скажи, пожалуйста, его гениальность поможет ему избежать ответственности за преступление?

— Но если гениальность не может помочь в подобных вещах, зачем она вообще нужна? — с укором ответила Галина.

«Блестяще, — подумал Виктор. — Надо признать, она очень последовательна в этих абсурдных заявлениях. Ей бы пьесы писать на пару с Беккетом или Ионеско…»

А вслух сказал:

— Я думал, ты говоришь о том, что Герман — гениальный режиссер…

— Нет — шире, — сказала Галина. — Гениальный человек. Гениальный режиссер — это Эйзенштейн. Но вряд ли он был гениальным человеком, судя по тому, что о нем говорят…

— Насчет Эйзенштейна ты, возможно, права, — согласился Виктор. — Ну, а как насчет… Эйнштейна, скажем? Он-то гениальный человек?

— Нет, гениальный физик, — уточнила Галина.

— Но не человек?

— Не думаю.

— Хорошо, но ты можешь привести пример гениального человека? Помимо твоего Германа…

— Помимо Германа — не могу, — развела руками Галина. — Может быть, просто не знаю…

Виктор в этот момент позавидовал Герману больше, чем когда-либо. «Вот если бы меня кто-то так превозносил, пусть даже в шутку, — мечтательно подумал он. — Да и не просто “кто-то”, а вот такая красавица… Которую многие ошибочно считают дурехой, в то время как она сама кого угодно одурачит…»

— И все-таки, Галя, — заметил Виктор, — ты, по-моему, придаешь слову «гений» какой-то другой смысл. У тебя это чуть ли не «бог» получается! Он может безнаказанно убивать и так далее…

— Дело ведь не в убийствах, — перебила Галина. — Гений просто преуспевает в любом начинании, за которое берется.

— Но в кино-то Герман совсем не преуспел, — напомнил Виктор.

— Очень даже преуспел, — возразила Галина. — Ты ведь видел его фильм со мной?

— Ах да, видел-видел, — пробормотал Виктор, припоминая, что он соврал об этом в день знакомства с Галиной.

— Ну, вот тебе и ответ, — заключила Галина. — Картина превосходная. А то, что ей не дали дорогу, это уже не от Германа зависело…

Виктор сразу зацепился за эти слова:

— Так ведь и то, что его поймают как преступника, не от него зависит!

— Не путай, Виктор, — поморщилась Галина. — Что бы Герман ни делал, он создает произведение искусства. Он снял фильм, который оказался таким произведением. То есть эстетически совершенный фильм… А вчера он осуществил такое же совершенное убийство. Но картина и убийство — это ведь абсолютно разные понятия. Смысл идеальной картины — в ее гармонии. Смысл идеального убийства — в том, что его невозможно раскрыть…

— Да как же, помилуй, невозможно? — нервно засмеялся Виктор. — Если уже как минимум двое о нем знают?

— Кто эти двое? — сухо спросила Галина.

— Ты да я.

— Но я-то никому об этом не расскажу…

— Уже рассказала.

— Только тебе. Потому что только в тебе я могу быть уверена.

— Да, ты права, — польщенно отозвался Виктор. — Я рад, что ты сразу разглядела во мне это качество. Я действительно очень надежный человек, которому смело можно доверить любую тайну.

— Я знаю, что это так, — слегка улыбнулась ему Галина.

— Но если все же предположить, — с улыбкой продолжил и Виктор, — что я обращусь в милицию и выдам Германа… Как, скажи на милость, его гениальность поможет ему выкрутиться?

Галина изменилась в лице.

— Пожалуйста, никогда так не шути, — сурово сказала она. — Это не тема для насмешек.

— Да я ведь только сделал предположение…

— Нет! — резко перебила его Галина. — Ни к чему делать такие предположения, когда речь идет о судьбе Германа! — проникновенно провозгласила она.

«Вот это страсть! — подумал Виктор. — Да она просто великая актриса… А нашим горе-режиссерам это и невдомек».