Хочу танцевать с тобой

— Не интересно, Белецкий. Отпусти, — пытается вырваться из хватки. — Отпусти, а то будет хуже.

— Не могу.

— Что?

— Я не могу тебя отпустить. Проси, что хочешь, но только не это.

— Тогда давай-ка в стену с разбега. Вперед!

У меня уже иммунитет к ее фразам подобного рода.

— Ты меня не обманешь. Больше нет, — произношу сквозь улыбку. Одной рукой перехватываю тонкие запястья, а вторую кладу на затылок девушки, зарываясь в мягкие непослушные волосы. — Еще один шанс, Риша. Один гребаный шанс, — тянусь к ее губам и выпиваю одним глотком ее рваный выдох.

— Ничего не получится, — отвечает совсем тихо, но в ее глазах я вижу совсем другой ответ.

Можно просто поцеловать ее, но это снова будет выглядеть, будто я ее заставил. А я так не хочу. Балансируем на грани отчаянной жажды. И это ожидание губительно для сознания. Между нашими губами не больше сантиметра. Чувствую ее запах, кажется, даже слышу сердцебиение. А может это мое собственное? Эта девчонка когда-нибудь точно убьет меня, но отпустить ее я реально не могу, потому что это убьет меня прямо сейчас.

— Стас… — мое имя из ее уст лучше любого признания.

И как я не понял этого раньше? Она никогда не говорит прямо о чувствах, но они все как на ладони.

Раунд за мной. Но все это затевалось не ради победы. Это не галочка в списке желаний. Не прихоть. Она моя жизненная потребность. Колючая. Дерзкая. Резкая. Своенравная и своевольная. Моя.

Больше не жду разрешения, чувствуя, как она расслабляет руки. Самозабвенно целую любимые губы, которые тут же мне отвечают. Раскрываются, впуская меня. Электрический ток бежит по венам, а за ним горячая лава.

— Как же я скучал, — произношу между поцелуями. — Риша, я л…

Она не дает мне сказать, затыкая следующим поцелуем, жарким и умопомрачительным. Отпускаю, наконец, ее руки, скольжу ладонью вверх от живота к шее, ощущая, как неистово колотится ее сердце.

Миновав ворот рубашки ласкаю кожу. Риша обнимает меня за плечи, царапает кожу, кусает губы. Наказывает. Я не против. Пусть лучше так, рядом со мной, чем где-то еще и с кем-то другим.

Риша

Я люблю тебя.

Люблю.

Его слова до сих пор звучат в моей голове. И я сама не понимаю, что чувствую. Хотя, нет. Понимаю. Я чувствую его. Стаса. Так близко, насколько позволяет наше положение. А еще…

Раскрытые губы на моей шее.

Ненасытные руки под рубашкой.

Горячее дыхание на коже.

Сладкую тянущую боль внизу живота.

— Не вздумай бриться налысо, Белецкий, — зарываюсь пальцами в его густые темные волосы, запрокидывая голову, а он прикусывает мою кожу поверх ключицы.

— То есть ты за татушку на лице? Нравятся тебе татушки? Да? — затуманенные страстью темные омуты снова перед моим лицом.

И очередная отсылка к Ярославу. Он действительно так сильно ревнует? Что за бред?

— Нравятся. Напишешь себе на лбу «я дурак», а на заднице «собственность Риши Мариновны».

— Вот как ты теперь запела? Собственность?

Кладу ладони ему на шею и касаюсь большими пальцами нижней губы. Глаза в глаза. Теперь я знаю. Вижу. Он и правда не хочет меня потерять. Меня? Шизанутую на всю голову инопланетянку? Осознание нокаутирует гордыню. Кажется, не только он облажался. Ладно… Нужно просто попробовать быть серьезнее. Вот у меня никогда не было проблем с прямотой, но когда дело касается романтических чувств, все кисло, как жопки муравьев.

Просто нужно сказать безо всяких шуток или криков. Все, как есть. И как другие с этим справляются? Я могу послать весь мир нахер, разбить кому-нибудь нос, но выразить искреннюю привязанность… Просто жесть.

— Стас, не нужно меня ревновать, ладно? Если я с тобой, то я с тобой, — произношу на полном серьезе.

— То есть, моя собственность? — играет бровями.

Ладно. Уел. Действительно не так-то просто говорить о чувствах, когда твой оппонент не воспринимает ничего серьезно.

— То есть просто твоя, — довожу дело до конца.

Ну вот! Я сказала! Только не вижу радости. Теперь очередь Стаса застыть в ступоре, но он справляется с ним куда быстрее меня. Качнув головой, нападает на мои губы, прижимая к себе так крепко, что я не уверена в целости своих внутренних органов.

Куртка падает с моих плеч. Шум раскатившихся по столу карандашей смешивается со звуками страстных поцелуев. Во мне просыпается страшный голод, который не утоляет ни одно действие и ни одно касание.

Разум идет к черту, только чувства. Только ощущения. И мне все мало. Мало… Катастрофически недостаточно. Пульс на максимум. Хаотичные движения руками по телу. Дурманящий запах и вкус любимого человека.

— Эта дверь закрывается? — спрашиваю, тяжело дыша.

Стас сразу понимает, чего я хочу. Трудно не заметить руку в своих штанах. Мне надоело ждать.

— Риша… — в его голосе мольба, он сам на грани.

— Закрой чертову дверь!

Белецкий, ошалев от моего напора, медленно шагает спиной вперед. Спрыгиваю на пол, касаясь пальцами верхней пуговицы рубашки. Стас пытается нащупать защелку, не отрывая от меня взгляд.

И тут дверь распахивается. Вытягиваюсь солдатиком, а Стас медленно оборачивается.

— Вот вы где? — говорит Маргарита Ивановна.