Хочу тебя… сжечь!

Выхожу в коридор открывать дверь, потому что Кристина явно не спешит. На пороге стоит улыбающаяся круглощекая девица, с которой, не смотря на возраст, все ещё не спала детская припухлость. Как говорит тетя: не наша костлявая порода.

В руках у Дианки огромная коробка мороженого и, судя по золотистой эмблеме, моего любимого, с кленовым сиропом!

– Что, никаких ядов африканских пауков и все в этом духе?

– Дурында ты, – звучит из гостиной. – Я же сказала, карму твою чистить будем. Вино из сумки достань, я пока священный круг закончу!

Диана проходит, закрывает дверь и пока стягивает кислотно-желтый пуховик, тихим шепотом сообщает:

– Мама снова расклад на тебя сделала, говорит, тебя из треугольника спасать надо.

Я закатываю глаза. Вот и как тут не верить во всю эту шнягу? Если Кристина всегда, всегда попадает точно в цель.

– Рыбу убивать не будем! – сразу предупреждаю, едва проходим в комнату.

– Ладно, – легко соглашается тетя. – Можно и мантрами обойтись, а завтра заговоренный талисман оденешь и все, как новенькая!

– Кристина!

– Неси бокалы, мантры лучше всего под кагор идут.

Если бы я была школьницей и в понедельник с утра меня попросили написать сочинение на тему "Как я провела выходные", первой же строкой значилось: рыдала в священном круге, заливаясь вином и смехом. Ни о чем не жалею. Точка.

Но вместо этого понедельник принес мне новую работу и первый настоящий поцелуй с мужчиной из самого горячего ада. Многоточие…

Глава 23. Крутящийся шар под ногами

Яна

Преимущество жить на шестнадцатом этаже многоэтажки, в спальном районе на окраине Москвы, очевидно: стоит стать у окна, глаза упираются в небо. Недостатков, конечно, тоже не оберешься: это тебе и катастрофа со сломанным лифтом, и неприглядная картинка внизу в виде непрекращающейся стройки, и ежемесячный платеж за ипотеку…

Но все же сегодня – только небо. Сначала я даже подумала, что бесстыдно проспала не только на работу, но и всю оставшуюся зиму, так ярко светило солнце. Но нет, просто рассвет теперь раньше, а мороз ударил сильнее, решив компенсировать иней на ресницах ярким пятном над головой.

Должна признать, со всей своей не суеверностью и скептицизмом, мне показалось это хорошим знаком. Вино немного отдавало в голову послевкусием вчерашнего вечера, на шее болтался нелепый талисман, водруженный туда Кристиной, а в желудке белка наяривала в колесе.

Наяривала от всей души!

Вызывая щемящее стягивание в груди, покалывание в затылке и учащенное сердцебиение. Я волновалась. Зависла у окна с чашкой кофе дольше, чем хотела, собиралась медленнее, чем предполагала и в итоге вышла из дома позже, чем было нужно. И опоздала.

С быстро колотящимся сердцем, то ли от бега, то ли от приближающегося часа икс, взмыленная влетаю в офис. Ульяна уже во всю погружена в работу, хоть ее и не видно за высоким столом. Слышно, как она стучит пальцами по клавиатуре и щебечет с кем-то по телефону. Я бесшумно проскальзываю в гардеробную и снимаю с себя верхнюю одежду. Почти все вешалки заняты, кроме двух, болтающихся возле длинного черного пальто. Оно окружено пустотой, словно все боятся грозного соседства, я же вижу здесь знак: это место только для меня.

Вешаю свое пальто рядом с дьявольским и на пару секунд зависаю. День сегодня такой, не иначе. Если на прошлой неделе я искренне считала, что даже здесь, в мире шерстяных изделий, мы олицетворяем полную несовместимость: свет и тьму, добро и зло, чёрное и белое. То сейчас философски отмечаю другое: идеальное дополнение. Инь Ян во плоти.

И сама на себя закатываю глаза. Ох, мы, женщины, чему угодно придадим смысл, когда разум затмевают эмоции. А их у меня сейчас плещется через край.

Рассовываю перчатки по карманам, шарф в рукав пальто, а шапку, категорически не вмещающуюся туда же из-за огромного помпона, в сумку. Поправляю волосы, которые сегодня не поддавались укладке, когда слышу громоподобный голос позади.

– Ульяна, проверь, что не введено в 1С, собери оставшиеся на столе документы и ко мне их на стол.

Чертовский, со спины даже более дьявольский в черном-черном костюме, стоит между нашими столами и указывает рукой на мой. Я застываю в дверях гардеробной, понимая, что меня здесь и не ждали. Смятение и стремительно растущая обида завладевает разумом, сметая напрочь все трепетные чувства, лелеемые мной после субботы. Белка дохнет. Голова проясняется.

– Нет уж, позвольте я сама закончу работу, – зло цежу сквозь плотно сжатые зубы.

Дьявол оборачивается и обжигает меня недоуменным взглядом. В этот момент у меня должны подкоситься колени от черноты ночи, скрываемой на дне его радужки, от жара, мгновенно распространившегося по коже, но они, стойкие солдатики, держатся на дрейфующем по венам гневе.

Делаю решительный шаг вперёд, огибаю Артура – последнего засранца на земле – Дмитриевича и под горячим взглядом подхожу к своему рабочему столу. Нагибаюсь, чтобы включить компьютер и медленно выдыхаю, пока мое лицо скрыто за высокой стойкой. Затем натягиваю непроницаемую маску и вновь поднимаю глаза на Чертовского.