Ход черной королевы

— Ваня пришел в отряд с самого его возникновения в начале войны, — начал рассказывать Попов, — он раньше работал в Орловском цирке жонглером и записался добровольцем на фронт. Но поскольку немцы слишком быстро продвинулись к Орлу, он попал в наш формирующийся партизанский отряд. Очень порядочный и отчаянный парень оказался, было ему всего двадцать пять лет; командир разведки посылал его на самые сложные задания, и Ваня выполнял все четко и бесстрашно. Летом сорок третьего года он в составе группы партизан был направлен на очередное задание, а в это время началась карательная операция немцев, и наш отряд был практически уничтожен. Я сам чудом отсиделся в болотах, а Ваню с того времени больше не видел.

— А все-таки, может, вы припомните этих двоих товарищей на фотографии, может, они все-таки тоже воевали в вашем отряде? — допытывался Женя.

— Нет, — сказал Попов, — у меня хорошая зрительная память, не видел я их у нас в отряде. Тут вот ведь какая штука, я часто ходил на разведку, иногда отсутствовал неделями, а за это время отряд пополнялся новыми партизанами из сельских жителей, так что, может быть, и пропустил этих людей.

— Скажите, Николай Семенович, а может, вы знаете еще кого-нибудь выживших из отряда? — спросил Кудрин.

— Да нет, таких не припомню, — ответил Попов, — может быть, в Брянской области кто-то живет?

Женя записал рассказ Николая Семеновича на бумаге, тот расписался и поставил дату, а потом Кудрин увидел стоящий на полке телефон и попросил позвонить. Когда разрешение было получено, он позвонил Долгову и попросил его пробить по адресному бюро Филиппова Ивана, приблизительно 1916 года рождения. Долгов понял и попросил перезвонить через двадцать минут. Пока они с Поповым курили на балконе, это время прошло, и Женя снова позвонил Долгову.

— Записывай, — сказал тот, — Филиппов Иван Алексеевич проживает на улице Вокзальная, дом два, квартира одиннадцать.

Поблагодарив Долгова, Женя повесил трубку, а Попов очень удивился, что Филиппов жив, так как считал его погибшим.

— Этот адрес находится на другом конце города, — сказал Николай Семенович, — вам нужно поехать на автобусе номер двенадцать до конечной остановки, а оттуда дойти пешком до Вокзальной улицы.

Через полчаса Кудрин уже звонил в дверь квартиры на третьем этаже блочного пятиэтажного дома. Дверь никто не открывал, но отворилась дверь соседней квартиры, и на пороге появилась пожилая женщина в сером халате.

— Чего вы звоните, — с укором в голосе проговорила она, — Иван Алексеевич сейчас в областной больнице, совсем худо ему стало, старые раны дают о себе знать.

Поблагодарив ее за информацию, Женя быстрым шагом пошел к автобусной остановке, соображая на ходу, каков путь следования до областной больницы. Приехав туда, Кудрин первым делом направился в ординаторскую, но, как выяснилось, Викулова уже ушла домой. Он обратился к дежурному врачу и попросил разрешения поговорить с больным Филипповым.

— Он очень слаб, — сказал доктор, — сейчас находится в тяжелом состоянии, старое ранение дало о себе знать, и застрявшая пуля приблизилась к сердцу. Больной неоперабелен, и летальный исход может наступить в любую минуту.

— Мне очень нужно с ним поговорить, — настаивал Кудрин.

— Хорошо, только недолго, а вы наденьте халат, — сказал врач и показал палату, где лежит Филиппов.

Надев халат, предложенный врачом, Женя вошел в палату и увидел одиноко лежащего на кровати пожилого мужчину. Он лежал на спине, запрокинув голову вверх, а был устремлен в потолок.

— Иван Алексеевич, — тихо сказал Кудрин, — я из милиции, вы можете со мной поговорить?

Услышав эти слова, Филиппов повернул голову к вошедшему, и Женя увидел его худое от страданий лицо, на котором отчетливо виднелось большое родимое пятно.

— Что вам нужно от меня? — с трудом спросил он.

Кудрин представился и коротко изложил цель своего визита.