Ход черной королевы

— А чем мы располагаем на сегодняшний день? — спросил вдруг Павел Иванович.

— Похоже, что Сопин не соврал, — сказал Женя, — его мать подтвердила, что в день убийства Баулиной с утра он до обеда валялся в кровати после пьянки накануне. Его дружок подтвердил, что тот действительно проиграл этот нож Варламову.

— Ну не мог же и он тоже проиграть нож или отдать его кому-нибудь, — продолжал рассуждать Женя.

— Такие финские ножи просто так не отдают другим людям, — ответил Николаев, — это же тебе не какой-то там кухонный ножик. Это — своеобразный престиж в уголовной среде. Если такую финку показать в компании людей, связанных с криминалитетом, рейтинг показавшего человека сразу взлетит в их глазах.

— Получается, что именно Варламов убил Баулину, — тихо проговорил Женя, — но, опять же, каков мотив тогда убивать пожилую женщину, ничего ценного у нее не было. Я уже говорил, что, со слов ее сестры, из квартиры потерпевшей ничего не пропало.

— А может, как мы раньше думали, все-таки она явилась нежеланным свидетелем чего-либо? — спросил Николаев.

— Чего или кого? — вопросом на вопрос ответил Кудрин.

— Думать надо, думать, Женя, видимо, ты что-то упустил, — сказал Павел Иванович, нахмурив брови, — опроси еще раз жильцов подъезда, где жила Баулина.

Женя пришел в свой кабинет в полной растерянности, он просто не знал, что дальше предпринять. Позвонив дежурному офицеру, он попросил отыскать участкового инспектора Галкина, который находился где-то на территории. Кудрин сел за свой стол, но мысли как назло никакие не приходили. Через полчаса позвонил участковый инспектор, которого Женя попросил еще раз поговорить с соседями потерпевшей на предмет выяснения каких-нибудь новых обстоятельств в этом деле.

Стук в дверь прервал их разговор.

Дверь кабинета открылась, и, на пороге появился широкоплечий мужчина высокого роста с густой черной шевелюрой.

— Можно зайти? — пробасил он, старательно стряхивая снег с пальто.

— Да вы уже зашли, проходите и присаживайтесь, — сонно ответил Кудрин.

— Меня к вам, Евгений Сергеевич, направил дежурный офицер, — громко сообщил вошедший.

— По какому поводу вы пришли, представьтесь, пожалуйста, — указывая на стул, проговорил Женя.

— Меня зовут Павел Ильич Ярцев, — ответил посетитель и предъявил свой паспорт.

— Слушаю вас, так по какому вопросу пришли? — повторил Кудрин.

— Видите ли, — начал Ярцев, — я вулканолог и работаю в лаборатории МГУ старшим научным сотрудником. Наша лаборатория занимается изучением вулканической деятельности на Дальнем Востоке страны, и один раз в году мы выезжаем в научную экспедицию в те районы. Вот и в этом году летом мы три летних месяца находились на острове Кунашир. Правда, я не планировал ехать в эту экспедицию, но внезапно заболел мой коллега по лаборатории, и мне пришлось собираться в авральном порядке.

— Первый раз слышу о таком острове, — сказал Женя.

— Кунашир — самый южный остров Большой гряды Курильских островов, — проговорил Ярцев, — он вытянут с востока на запад более чем на сто километров, а геологическая история его тесно связана с вулканической деятельностью. На острове имеются четыре действующих вулкана, но в этой экспедиции наши исследования были посвящены изучению вулкана Тятя. Мы жили в небольшом поселке на побережье Охотского моря рядом с Южно-Курильской бухтой, — продолжал Ярцев, — и вы знаете, удивительно, что остров наполовину покрыт хвойными лесами, а в его западной части растет самое старое дерево Дальнего Востока — тис, которому более тысячи лет, а местные жители называют его «Мудрец».

— Товарищ Ярцев, туризм не моя сфера деятельности, — перебил его Кудрин, — это все интересно, но я тут при чем?

— Подождите, пожалуйста, выслушайте до конца — попросил Ярцев, — кроме работы, там нечего было делать, поэтому, когда погода позволяла, я ходил на рыбалку к небольшому каменному гроту. Так вот, однажды, в самом конце нашей работы на острове, я в очередной раз пошел на рыбалку, закинул удочку и стал ждать поклевку. Вдруг очередная волна выбросила на берег светлую коробочку. Я поднял ее и рассмотрел: она была сделана из какого-то пластика и была почти невесомой, поэтому не затонула, а «гуляла» по морю, пока волной не выбросило на берег. Я попытался ее открыть, но она не открывалась, и я ее просто бросил в рюкзак, а потом забыл о ее существовании. Уже в Москве, разбирая рюкзак, я наткнулся на эту коробочку и с большим трудом открыл ее. Внутри находилась еще одна коробочка, которую я также открыл.

— Как матрешка, — улыбнувшись, сказал Кудрин.

— Так вот, внутри второй коробочки находилась почтовая марка с изображением женского профиля, — продолжал рассказывать Ярцев, — я далек от филателии, но на следующий день специально пошел в Ленинскую библиотеку, чтобы узнать все о своей находке. А когда мне удалось с трудом докопаться, то был поражен прочитанным.

— И что там вы узнали? — с нескрываемым интересом спросил Женя.