Ход черной королевы

— Ну, разве что про попугаев, — ответил Кудрин, — утро. Мужик просыпается с бодуна, открывает шторы, снимает покрывало с сетки с попугаем. Идет на кухню, открывает шкаф, достает стакан, открывает холодильник, достает бутылку водки и откупоривает ее. Затем наливает в стакан, выпивает, ставит водку в холодильник, убирает стакан, идет в спальню, закрывает шторы и ложится спать. Попугай: «Какой сегодня был длинный день!»

Колосов рассмеялся и сказал, что обязательно расскажет этот анекдот своей девушке.

— Стоп! — внезапно сказал Кудрин. — Как ты сказал, что не у каждого хромого пирата…

— Ты чего, Жень? Что-то вспомнил? — спросил Колосов.

— Хромой пират, — опять задумчиво повторил Кудрин, ну конечно, как я не додумался раньше. У Ярцева на дне рождения был приятель, которому тот показывал марку, и ведь он был хромым именно на правую ногу.

— Ну, ты, Женя, совсем заработался, — проговорил Колосов, выходя из кабинета, — смотри, как бы ум за разум не зашел.

Внезапно пришедшая мысль о взаимосвязи того хромого человека с убийством Шурупа отчаянно вгрызалась в голову Кудрина и строила разнообразные логические цепочки. Оставшись один, он устало откинулся на спинку стула и уставился в окно, а там опять падали крупные хлопья снега.

«Нужно переключиться на другую тему, — подумал он, — а то как бы действительно не слететь с катушек».

В памяти вдруг возникла девушка Катя, студентка МГУ с которой он познакомился летом на дне рождения у приятеля. Когда они выпивали и балагурили, она показалась Жене веселой и жизнерадостной, но при встрече в Парке культуры через несколько дней он ее не узнал. Пока они гуляли по дорожкам парка, она монотонно рассказывала о правилах хорошего тона и этикета.

«Зачем она мне все это говорит? — задавал себе Женя вопрос. — Может быть, тем самым намекает, что в милиции работают лишь одни неучи и невежи».

А когда Женя присмотрелся к ней, то увидел идущую рядом сутуловатую фигуру, а под черными волосами скрывались довольно большие уши.

Это в какой-то мере даже рассмешило его, а внутреннее чувство подсказывало, что нужно скорее бежать от нее куда подальше. Больше они не созванивались и не встречались.

Улыбнувшись, Кудрин убрал бумаги со стола в сейф и стал собираться домой.

На следующий день Женя с самого утра решил заняться изучением личностей друзей Ярцева, которые были у него на дне рождения 25 октября. Он попросил участкового инспектора Валюшкина сделать справку-установку на Михаила Кофмана, который работает на его территории в художественном салоне, а сам поехал в МГУ и осторожно поговорил с коллегами Ивана Строгова.

Он выяснил, что океанолог Строгов Иван Николаевич с 26 октября находился в командировке на Дальнем Востоке, и если предположить, что ему бы захотелось украсть марку, то вряд ли за такое короткое время он смог что-либо предпринять. Да и коллеги характеризовали его достаточно хорошо.

К обеду в кабинет буквально влетел участковый инспектор Валюшкин и сообщил, что Кофман ведет добропорядочный образ жизни, никогда не преступал закон. С женой развелся и живет один в кооперативной квартире. Коллеги характеризуют его с положительной стороны, в отпуск ходит в горы и коллекционирует марки.

— Марки! — радостно воскликнул Женя.

— Да, именно марки, на его работе говорили, что он филателист со стажем, — пробубнил Валюшкин и заторопился на очередное совещание.

Поблагодарив участкового инспектора, Женя буквально «ушел в себя», он вдруг осознал, что, возможно, зацепился за тоненькую ниточку, которая может привести к раскрытию этих преступлений. Он боялся себе в этом признаться, поэтому поспешил поделиться своими мыслями с Николаевым.

Внимательно выслушав Кудрина, Павел Иванович произнес:

— Логику твоих размышлений я понял, но у нас на Кофмана ничего нет.

— А его хромота на правую ногу и коллекционирование марок, — перебил его Женя.

— Это все косвенные улики, — ответил с назиданием Николаев, — прямых-то нет, мало ли у нас по улицам хромых на правую ногу ходит?

— Вот что я придумал в связи с этим, — вдруг громко сказал Женя, хлопнув себя ладонью по лбу.

— Ты лучше хлопни себя кирпичом, может, мысли правильные придут, — смеясь, ответил Павел Иванович.

— В Октябрьском райотделе, у эксперта-криминалиста, есть заключение о найденных в квартире Шурупа отпечатках пальцев разных людей, — не замечая грубой шутки начальника, продолжал Кудрин, — а вдруг среди них есть отпечатки Кофмана?

— Как это, — удивленно ответил Николаев, — с каким же материалом мы будем идентифицировать эти следы?

— Значит, так, — продолжал Женя, — Кофман правонарушений не совершал, поэтому его пальчиков нет в нашей картотеке. А что если каким-то образом провернуть оперативную комбинацию и вынудить его оставить где-нибудь отпечатки пальцев?

— А где, ведь домой к нему не придешь? — ответил Павел Иванович.

— А если на его работе, — задорно проговорил Кудрин, — прямо в художественном салоне, там ведь много чего продается.

— И что дальше? — с улыбкой спросил начальник.

— А дальше я еще не придумал, — с досадой ответил Женя.