Ход королевой

– У нас в Болгарии таких тоже пруд пруди. Многие считают, что если не высовываться, сидеть тише воды ниже травы, то ничего страшного с ними не случится. Разумеется, они видят горести окружающих, но думают: «Меня это не коснется, я ведь уникальный, особенный». Не то чтобы они надеются на лучшее, просто гонят от себя мысли о плохом. Их можно презирать за нежелание бороться, однако та смелость, с какой эти люди принимают собственную судьбу, достойна уважения. По-болгарски это называется «глупава смелост» – отвага дураков.

Я как заведенная выстукивала сапогом ритм, хотя умом понимала: нельзя осуждать Роберту за стремление сохранить нейтралитет. Понимала, но принять этого никак не могла.

– Гэри, – обратилась я к нашему спутнику, – наверняка есть какой-то способ проникнуть на завод.

– Роберта права, охрана там солидная: мышь не проскочит. Только безумец станет так рисковать.

– Безумие – мое второе имя, – отрезала я, стараясь поймать его взгляд. – Ты работаешь на Роберту. Если попрошу, поможешь нам?

Он втянул голову в плечи.

– Вообще-то, я работаю не только на нее. Угольная Королева подкидывает мне деньжат на берлогу, вот, собственно, и все.

– Это означает «да»?

Гэри ответил не сразу.

– Мне поручено оказывать вам всяческое содействие. – Новая пауза. – Если не сказать, Угольная Королева и не узнает. А если не узнает, то и не рассердится.

Мария похлопала его по плечу:

– Молодец, парень!

Когда мы вернулись в «Алую розу», там уже вовсю толпился народ. К упоительному аромату подливки, мускатного ореха и кофе примешивался запах заводского дыма, насквозь пропитавший одежду посетителей. Заклинательница с заплетенной косой сервировала столы и мелодичным голосом выкрикивала заказы. Ее аура заставила меня содрогнуться. В Лондоне этой женщине и шагу не удалось бы ступить без риска разоблачения.

В нашей берлоге осунувшаяся Элиза пила колу.

– Как все прошло? – прохрипела она.

Я досадливо поморщилась:

– Пустая трата времени.

Элиза нахмурилась. Без лишних слов я поднялась на чердак и села на подоконник.

Улицу заволокло серым туманом. Я всматривалась в его проплывающие клубы и размышляла.

В фантазиях перемены рисуются радужными красками и, подобно огню, сметают все преграды на своем пути. Они вдохновляют, сулят скорую победу. Ты взываешь к справедливости, и та не заставляет себя ждать. Тебя окружают единомышленники, готовые пожертвовать собой за правое дело. Однако, как показывает практика, перемены даются отнюдь не легко. Пожалуй, безболезненная революция возможна только в мечтах.

В дверь постучали, и в комнату просунулась всклоченная голова Рифмача.

– Темная владычица, ты в порядке?

– Более чем.

– Не кори себя, девочка. Роберта просто дура. – Опираясь на здоровую ногу, он переступил порог. – У Гэри дела в другой части цитадели, где собирается не столь приятная компания. Можем отправиться с ним. Попробуем разузнать об этом Джонатане Кассиди.

– Почему бы и нет? – Я встала. – Сам-то как?

– Чуток утомился после сеанса. Такие штуки здорово выматывают. – Том замялся. – Никак не возьму в толк… Ты уж извини, владычица, но, по-моему, Страж чего-то недоговаривает.

У меня вырвался горький вздох.

– Знаешь, Том, единственное, что я точно знаю про рефаитов, – они вечно чего-то недоговаривают.

Бандитский притон, куда нас привел Гэри, базировался в закусочной под названием «Квинси». Закусочная располагалась на углу, в точечном доме с замызганным терракотовым фасадом; за окнами мерцало пламя свечей. Хотя время уже близилось к рассвету, по улице потоком текли смутные силуэты. Тощий как жердь торговец продавал с тележки рогалики и суп.

В темном, облицованном плиткой помещении невидец исполнял на пианино «Утраченную мелодию» – запрещенную салонную песню, одну из моих любимых. Играл нарочито громко, перекрывая шум. Кто-то бросил в музыканта пригоршню гвоздей – суровая публика! – однако тот продолжал играть.

Стекла изнутри запотели. Гэри проводил нас в кабинку на втором этаже и достал из кармана горсть банкнот.

– Подарок от Угольной Королевы. В благодарность за… хм… сотрудничество. – (Я хотела было отказаться, но Мария живо сграбастала купюры.) – Мне нужно переговорить с поставщиком. Сидите тихо и не высовывайтесь.

Мои спутники сняли противогазы. У меня же не было ни малейшего желания «светить» лицом, пусть даже в бандитском логове.

Мария решительно отодвинула стул:

– Умираю от голода. Пойду закажу поесть.

Я схватила ее за запястье:

– Попытайся разузнать что-нибудь о Кассиди. Только аккуратно.

– А разве я когда-нибудь действовала иначе?