Ходок - 8

И все же, главное соображение по которому Ортег отказался от магической защиты вокруг своего загородного дворца, было другим. Дворец совершенно не был рассчитан на такое количество «гостей», которое скопилось в нем на время проведения «Цветка Жизни». Теснота и скученность в нем стали напоминать, если даже не превышать, таковые в питерских «Крестах», где заключенные сидят на головах друг у друга, и если инициировать магическую защиту, то все многочисленные обитатели дворца окажутся действительно запертыми в нем, как в тюрьме, а так у них сохранялась возможность проводить как можно больше времени на свежем воздухе, чем народ и пользовался.

По гамбургскому счету, и городской и загородный дворцы Ортега для войны не были предназначены. Они не были каноническими замками со стенами, рвами, и прочей фортификационной ботвой, предназначенной для защиты от врага, это были хоромы для комфортного проживания, чуть лучше Зимнего дворца, но поскромнее тех, что на Рублевском шоссе. Если бы у Ортега был настоящий замок, он бы именно там и устроился для проведения «Цветка Жизни», но чего не было, того не было. Выбор же загородного дворца определялся тем обстоятельством, что заклинательный зал городского дворца был доступен Кирсану. Когда он создавался, Ортег был верным вассалом Рейхстратега, а заклинательный зал загородного замка был создан, когда он вышел из под власти прежнего сеньора и попасть туда Кирсану будет так же трудно (или вовсе невозможно), как и всем прочим. По крайней мере Ортег на это сильно рассчитывал. А в том, что бывший сеньор посетит его с визитом, когда он будет в «интересном положении», Ортег не сомневался.

С другой стороны, сказать, что план обороны загородного дворца Епископа Ортега совсем не предусматривал хотя и маловероятную, но теоретически возможную атаку бездарных было нельзя. Предусматривалось, что в случае такого форс-мажора его парируют многочисленные младшие вассалы Ортега. Они вместе со своими бойцами должны были отразить любую немагическую атаку. Теоретически. Однако, теория – теорией, а жизнь – жизнью. Люди и маги расслабились за время многодневного ничегонеделанья, и массированной атаки бездарных никто не ждал.

На Сете поляков не было, прецедентов чтобы переть кавалерией на танки, соответственно – тоже, а если перейти к местным реалиям, то бездарные гораздо слабее польской кавалерии, а Архимаг гораздо сильнее, чем немецкие танки. Вот и не ждали. Патрульная служба велась спустя рукава и вот результат – под стенами дворца вдруг, как ячмень на глазу, выросла двухтысячная армия араэлитов, готовых рубить, колоть, жечь, рвать зубами и ногтями ненавистных магов и их лакеев.

Однако, Епископ Ортег не был так наивен, чтобы полностью довериться кому-либо в таком важном деле, как защита своего загородного дворца, да еще в такой критический момент, когда он сам лично не может в этой защите участвовать. Пока его верные абреки и кунаки очухивались от спячки, продирали заплывшие жиром глазки и спихивали на пол служанок, поварих, молочниц и прочий женский контингент, скрашивающий их боевые будни, а теперь запутавшийся в своих нижних юбках и мешающий быстро – по тревоге, одеться, сработала автоматическая защита.

Дворец Ортега, если взглянуть на него сверху, с высоты птичьего полета, представлял собой квадрат, в центре которого возвышалась башня, сильно смахивающая на Петропавловский собор в Санкт-Петербурге. Башня была такой же узкой и высокой. Так вот… на вершине ее шпиля вспыхнула серебряная звезда, которая моментально выбросила серебряный же луч, коснувшийся земли рядом с полуночно-закатным углом дворца, после чего луч стал быстро вращаться, образуя тусклый серебряный конус какого-то серовато-гнилостного оттенка. Цвет этот порождал у людей, видящих его, очень, очень, очень неприятное ощущение. Казалось, что гниль срывается с бешено вращающегося конуса и вливается в глаза смотрящих. Сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, конус начал расширяться, неотвратимо надвигаясь на араэлитов, окруживших дворец.

Ужас сковал толпу, вольготно расположившуюся вокруг загородного дворца Епископа Ортега. Никакой ошибки в термине нет. При виде серебряного конуса армия, готовая идти на смерть и выполнять любые – даже самые самоубийственные, приказы своих командиров, превратилась в до смерти испуганное стадо, которое не бросилось врассыпную лишь из-за того, что ноги их подкосились и стали ватными. «Серый свет» был страшной сказкой… точнее говоря страшной былью, известной всем в Высоком Престоле.