Хоккейная эпопея

Сейчас нет комсомола, нет и другой молодежной организации, которая бы пришла ему на смену. И все кончилось. Никто не собирает детей на увлекательные детские турниры, никто не приглашает прославленных чемпионов на встречи с болельщиками… Ну и что? Кому от этого стало лучше? Победившей демократии?

Много чего порушили мы в запале, сгоряча. С водой выплеснули не одного ребенка. Еще пожалеем об этом. Хотим, чтобы все сразу стало как у американцев. Чудаки… Во-первых, так никогда не будет. Да и не нужно слепо копировать чей-то опыт. Лучше бы идти своим путем, а прежде чем сделать очередной шаг, тридцать раз подумать да просчитать все последствия.

Что касается моего участия в молодежном движении, то оно заключалось прежде всего в том, что я часто встречался со своими юными болельщиками, рассказывал им о хоккее, о своих товарищах, отвечал на вопросы. По командировкам ЦК комсомола я побывал на многих стройках, встречался с шахтерами, металлургами, тоннельщиками, гидростроителями… Расскажу об одной такой встрече.

…Вертолетные лопасти со свистом замедлили свое кружение. Двигатель стих. Летчик рывком распахнул дверь и выбросил наружу короткую металлическую лестницу. "Прибыли. Можно выходить".

Кругом была глухая забайкальская тайга. Я спрыгнул на землю и… тут же попал в объятия какого-то местного богатыря-первопроходца.

— Вот уж никогда не думал, что увижу настоящих Мальцева и Третьяка! И где? В глухомани, за много тысяч километров от Москвы! — кричал он.

Его глаза сияли:

— У меня сегодня двойной праздник — утром сын родился. Ну и денек!

— От души поздравляю, — говорю. — А как сына назовешь?

— Еще не решил.

Мы приехали к строителям Байкало-Амурской магистрали. Тренеры Тихонов, Юрзинов, хоккеисты Мальцев, Шалимов и я. Поделившись на две группы, разъехались в разные стороны: одни — к монтажникам, другие — к тоннельщикам. Через два дня встретились на вертолетной площадке, чтобы возвращаться, как там говорят, на "большую землю". И опять ко мне тот строитель-богатырь подошел с крошечным ребенком, завернутым в голубое одеяло.

— Вот он, мой сын, — говорит. — Специально из родильного дома забрал, чтобы ему вас показать. Вырастет мальчишка, и я ему расскажу, что родился он в тот день, когда на БАМ Третьяк приезжал.

Я был тронут. Мы тепло попрощались, обнялись. Я уже пошел к вертолету, когда счастливый парень снова окрикнул меня:

— А чего же не спрашиваешь, как я сына-то назвал?

— Как?

— Владислав! Конечно Владислав! Помни об этом!

Ну разве можно забыть?!

Замечательные мои болельщики… Сколько раз в трудные моменты ваша поддержка помогала мне! Вы не скупились на аплодисменты, а бывало, великодушно прощали промахи. В своих письмах вы давали множество советов и щедро расточали похвалы. Я всегда, где бы мы ни играли, чувствовал ваше доброжелательное отношение, вашу веру. Между нами никогда не было недоразумений, никогда, начиная с того памятного матча ЦСКА — "Спартак" в 1969 году, от которого я веду отсчет своего хоккейного пути. Когда в тот день А.В. Тарасов поставил меня в состав, даже бывалые армейские игроки восприняли это недоверчиво: еще ни разу их ворота не защищал мальчишка. А болельщики в меня поверили: каждую мою удачу в том матче, даже самую маленькую, они награждали аплодисментами.

С тех пор у меня установились самые теплые отношения с любителями хоккея, и я всегда рад встречам с ними. Нас, хоккеистов, часто приглашали на спортивные вечера, которые проходили в воинских частях, студенческих аудиториях, заводских клубах. Зал обычно набивался до отказа. Люди как будто хотели поближе рассмотреть нас, сопоставить наше хоккейное умение с чисто человеческими качествами, проверить свое отношение к тому или другому хоккеисту.

Больше всего я ценю в болельщиках не безудержный темперамент, не рьяность, а умение разглядеть в хоккее подлинную красоту, оценить тонкую комбинацию, хитрый пас, благородство в игре.

Есть болельщики, вниманием которых я особенно дорожу.

Одним из таких людей был Герой Советского Союза полковник Василий Архипович Гелета. Штурман пикирующего бомбардировщика, фронтовик, он самозабвенно любил хоккей и часто бывал на матчах. Мы познакомились давно, когда я только начал играть в команде ЦСКА. Какой человек! Бывая у него дома, любил слушать его рассказы о воздушных боях, рассматривать ордена, медали.

Есть у меня и еще одна причина относиться к полковнику В.А. Гелете с особой теплотой и благодарностью. Сугубо, так сказать, личного свойства. В 1972 году он познакомил меня со своей соседкой, которая ровно через месяц стала моей женой.

Василия Архиповича уже нет, он не дожил до моего прощального матча. Но я и сейчас, бывая в этом доме, захожу к его родным, вспоминаю этого прекрасного человека.