Хоккейная эпопея

Так вот — о Праге. На следующий день после окончания мирового чемпионата генсек заходит в комнату, где собрались на свое очередное заседание члены политбюро, и с порога торжественно заявляет: "С победой вас, товарищи!" Секундное замешательство. Потом — аплодисменты. Престарелые вожди быстренько сообразили, с какой победой их поздравляют — с хоккейной. Но и это еще не все. Брежнев был настолько рад нашему успеху, что тут же распорядился наградить лучших хоккеистов орденами Ленина и Трудового Красного Знамени. Надо сказать, награды спортсменам всегда выделялись по строгому лимиту: скажем, за общекомандную победу на зимней Олимпиаде представителям всех видов спорта полагалось только два ордена Ленина. А тут такие ордена вручили сразу двум хоккеистам — Михайлову и Третьяку. Мне тогда было 28 лет.

В 1974 году, вернувшись с "золотом" мирового чемпионата из Хельсинки, я приехал в Кремль, где проходил очередной съезд комсомола. Мне дали заготовленные заранее листки с выступлением и отправили на трибуну. Едва справившись с понятным волнением, начал говорить. И вдруг слышу за спиной громкий шепот:

"Владик, — ты молодец!" И опять: "Владик, молодец!" О, боже мой, что же делать? Прямо за спиной сидит генеральный секретарь, это он обращается ко мне таким странным образом. А как реагировать? Прервать выступление, обернуться и поблагодарить? Или сделать вид, что не слышу? А вдруг он еще громче начнет ко мне обращаться? Это потом многие привыкли к стариковским странностям Брежнева, были даже разработаны определенные правила — о том, как к ним относиться. Но я-то в каком положении оказался? Продолжаю читать по бумажке речь, а сзади опять: "Передай всем ребятам от меня привет". Вот такое было приключение.

В том же году "болельщик номер один" позвонил нам в Канаду прямо в раздевалку, чтобы поздравить с победой в серии игр со сборной ВХА. А однажды, когда на турнире Приз "Известий" мы играли с финнами, в перерыве после первого периода в раздевалку влетает наш спортивный министр Сергей Павлов. Вид у него очень взволнованный. "Комсорг, парторг и капитан, коньки живо снять и наверх — в правительственную ложу. Будете Леонида Ильича с днем рождения поздравлять". Васильев, Макаров и я послушно последовали за начальством и ступили на ковер брежневских апартаментов. Ильич там был вместе с Черненко. Павлов перед ними вытянулся: "Вот, Леонид Ильич, наши славные хоккеисты хотят вас сердечно поздравить с днем рождения". Мы вручили генсеку сувенир и клюшку с автографами игроков, пообещали, что непременно выиграем этот матч (счет после первого периода был 2:1 в пользу финнов). "А почему это у вас фамилии на свитерах по-английски написаны? — поинтересовался, прощаясь, вождь. И пошутил: — Вы же не англичане". Объяснять, что таковы правила международных турниров, никто не рискнул. Более того, завтра на наших формах все фамилии были изображены по-русски.

Надо признать, наши хоккейные руководители умели извлекать пользу из любви вождей к спорту. И себя не забывали и нам кое-что перепадало. К примеру, министр обороны А.А.Гречко — он был большой меценат спорта — после успешных выступлений сборной на чемпионатах мира всегда принимал армейских хоккеистов и жаловал некоторым новые воинские звания. Представляешься, бывало, ему: "Лейтенант Третьяк!" А он этак по-отечески: "Поздравляю вас, старший лейтенант!" Правда, эти приемы у министра всегда были связаны с большим переполохом в команде. Следовало явиться к Гречко в военной форме, а иные хоккеисты понятия не имели о том, как ее носить. Надо было привести прически в соответствие с требованиями устава, что приводило в ужас наш молодняк. Кое-кого тренеры по три раза гоняли в парикмахерскую.

Как-то в начале 70-х, когда мы рубились за первое место в чемпионате страны с "Крылышками", Тарасов на базе в Архангельском объявил: "К нам едет министр обороны. Мы должны встретить его как подобает воинскому коллективу. Перво-наперво, когда министр войдет в помещение, всем встать по стойке "смирно" и дружно гаркнуть: "Здравия желаем, товарищ министр обороны!" Затем Третьяк пусть деликатно попросит квартиры для молодых игроков".

Оставшееся до приезда маршала время мы репетировали дружное приветствие, тщетно добиваясь хоть какой-то слаженности. Наконец Гречко появился на пороге. Тарасов из-за его спины подал условный знак, и мы грянули. Получилось, кажется, неплохо, но министр только сокрушенно махнул на нас рукой: "Ну кто же вас так учил? Надо говорить не "министр обороны", а "маршал Советского Союза". Эх вы…" Допустивший оплошность Тарасов и глазом не моргнул: "Будет исправлено, товарищ маршал Советского Союза".

Андрей Антонович по-хозяйски уселся за стол, достал пачку "Мальборо" и попросил дать ему спички. "А у нас не курят", — попробовал показать свой характер Тарасов. "А я курю", — невозмутимо ответил маршал, даже не посмотрев в сторону тренера. Анатолий Владимирович сразу оценил обстановку и сделал верные выводы. "Мигом маршалу спички", — прикрикнул он на кого-то из молодых, подозреваемых в курении.