Холера в России. Воспоминания очевидца

В № 3999 «Южного края» помещено обстоятельное письмо из Сумского уезда. «С первых чисел минувшего июля, – говорит автор письма, – земство образовало три санитарных отряда, состоящих каждый из врача, трех фельдшеров и трех санитаров. Эти отряды начали свой объезд. Приедут в село или деревню, осмотрят избы, дворы, кабаки, колодцы, и начинается чистка и дезинфекция. Работа кипит на селе. Навоз вывозится на поля, колодцы чистятся, избы моются и заново белятся. Сами крестьяне охотно отводят избы под холерные больнички, заготовляют лошадей для медицинского персонала, кабаки приводятся в опрятность. В управу то и дело летят от санитарных отрядов карточки с лаконическим извещением, что „все сделано, никаких актов нет, и отряд выезжает дальше“. В каких-нибудь 10–15 дней уезда не узнать. Всюду опрятность, чистота, и все подтянулось».

«В с. Королеве заняли избу под временную больницу. Крестьянин, у которого нанята изба, живет рядом в другой своей же избе. Во дворе у него колодец. „Я, – говорит он, – никого из больнички не пущу брать воду, а купите кадушку, поставьте у ворот и каждое утро мы наполним ее водою, а вы берите воду сами“ (это потому, что доктор разъяснил легкость заражения через воду). Когда в деревне Ульяновке заболел казак Курмак, вернувшийся с Дону, у которого появились судороги, то сейчас же собравшиеся крестьяне обмыли его, дезинфицировали, старое его белье и верхнюю одежду сожгли, а взамен того натащили ему кто рубах, кто верхнее платье, и препроводили в больницу. Казак выздоровел… Но в чем же, – спрашивает в заключение автор, – кроется причина здравых житейско-гигиенических понятий и поразительного послушания здешнего простолюдина? Ответ ясен. В правильной постановке земской медицины и народной школы, на что земство не жалело средств».

И тут же корреспондент вспоминает: «А сколько из-за этого было шума!»

В «Донской пчеле», издающейся в Ростове-на-Дону, мы находим не менее обстоятельную статью, посвященную тому же предмету, озаглавленную: «Холера и затемерницкие нравы». «Когда впервые появились смертельные случаи от холеры, в поселении стали циркулировать слухи, что доктора морят больных какими-то порошками. Рьянее всех бросались на эти слухи бабы и разносили их из уст в уста, из двора во двор, с значительными прикрасами собственной фантазии. Как заболевшие, так и здоровые, но ожидавшие той же участи, твердо решились лучше умереть от „гнева Божьего“, чем от докторских „порошков“… Врачу М. Ф. Крассу, прибывшему сюда почти в разгар эпидемии, мало кому знакомому и чуть не в каждом доме встречавшему отпор, приходилось очень трудно. Вот тут-то оказала благотворное влияние деятельность местных попечителей как людей уже известных своим односельчанам. Во многие дома врач был допускаем только благодаря участию попечителя, а в некоторых – попечителям приходилось даже принимать на себя и лечение больного, так как врача ни за что не решались принимать».

Вы видите здесь все данные для так называемых «холерных беспорядков»: и суеверие, и толки, и раздражение против врачей, и упорство. В одном случае, когда автор письма, сам, очевидно, бывший санитарным попечителем, вошел во двор, где был больной крестьянин, то «на двор выскочили две бабы, мать и жена больного, с расширенными глазами и сжатыми кулаками, очевидно, вообразив, что пришел доктор. Однако, увидав знакомого человека, тотчас же смутились и пустили его, прося помочь больному».

Что при таких условиях оставалось делать врачу? Очевидно, предстояло два исхода: увидеть в первом же таком случае вредное упорство и восстановлять авторитет науки при помощи полиции. Дальнейшее известно: вместо борьбы с холерой – борьба с холерными и их близкими, между тем как врачу едва хватает времени и на то, чтобы подать помощь там, где его пускают и даже просят. В данном случае дело пошло иначе: врач предоставил, не заботясь о «восстановлении авторитета», выполнять свои распоряжения санитарному попечителю, твердо настаивая на необходимости дезинфекции всюду, где было возможно, но в крайних отдельных случаях отступая даже и от этих требований, а затем старался делать свое дело и давать возможность населению видеть результаты.

И население начало сдаваться само. Несколько случаев, резко оттенявших пользу санитарных мер и изоляций больных, довершили дело. В одном доме были спасены таким образом двое детей; и случай этот, – говорит автор корреспонденции, – «до того поколебал рутинные воззрения родителей, что те, отбросив всякую неприязнь к врачу и аптечным снадобьям, встречали и провожали нас всегда с поклонами и приветствиями. Теперь они уже с глубокою верой прибегали к помощи и советам врача, дорожа каждым его словом».