Холера в России. Воспоминания очевидца

Мы, разумеется, ничего не знаем ни о преступлениях купца Н. И. Артемьева, ни о том, один ли он из гласных думы (и земства) почувствовал на себе всю силу астраханского губернского правления и г-на астраханского губернатора. Очень может быть, что эту же участь уже ранее испытали и другие строптивые представители самоуправления, которых имена утонули в общей формуле: «нескольким лицам предложено оставить город»… Нам важно одно: там, где администрация может применять такие меры и где она их действительно применяла, – думу можно винить разве в слишком пассивном подчинении административному произволу. Но за этой важной, правда, и тяжелой оговоркой необходимо также признать, что ответственность за все дальнейшие предприятия на отвоеванных у самоуправления позициях ложится уже целиком на одну администрацию… Управа стала ее исполнительным органом, а не органом самоуправления, и заготовленные этой покорной управой «повозки», очевидно, вполне отвечали требованиям начальства…

Как бы то ни было – аппараты для ловли больных были заблаговременно готовы, и обывателю приходилось вперед утешаться мыслью, что, случись с ним на улице дурно, – его ждет уже «приличное помещение»…

Дальнейшие меры вполне соответствовали этому эффектному началу. Тот же цитированный уже нами выше медицинский инспектор, г-н Краевич сообщал в своем интересном докладе, что уже в 1890 году были большие основания ожидать появления холеры из Персии, и по этому поводу в тайниках канцелярий уже два года велась переписка, и даже намечались пункты для врачебно-санитарного надзора. Разумеется, все эти переговоры административных инстанций велись наисекретнейшим образом: холера рассматривалась как предстоящее нашествие иноплеменных, а меры борьбы с нею охранялись от преждевременного оглашения, как охраняются от нескромных взоров дипломатическая переписка или планы минных заграждений. Все это до обывателя как бы не относилось и должно было непременно застигнуть его с известной внезапностью и врасплох.

И все это, разумеется, повело к тому, что в два года ровно ничего путного не было сделано, и все пришлось начинать сначала, когда (26 мая) начальник Закаспийской области телеграфировал, что болезнь появилась в ауле у ст. Каука Закаспийской жел. дороги и что в Узун-Ада установлен трехдневный карантин. Кроме того, сообщалось также, что товары из персидского г. Мехшеда, наиболее пораженного холерой, направляются, в обход карантинных пунктов на русской границе, прямо в Ашхабад, откуда зараза легко могла быть занесена и в Астраханскую губернию⁵⁵.

Итак, диспозиция была ясна: холера грозила из Персии, почему и следовало встречать ее с этой стороны посредством «обсервации, изоляции и дезинфекции». Г-н астраханский губернатор (Тевяшев) через пять дней по получении этого известия (и, вероятно, после конфиденциального совещания с г. Краевичем. и другими чиновниками) призвал к себе доктора Арустамова и возложил на него исполнение своих планов, снабдив, разумеется, соответствующей инструкцией…

Доктор Арустамов должен был отправиться немедленно на передовые позиции, в Каспийское море, с целью во что бы то ни стало задержать персидскую холеру и «не пущать» ее в гор. Астрахань…

II

У Глеба Ивановича Успенского в его «Очерках переходного времени» (гл. XI) есть очень яркое описание своеобразного местечка, которое на географических картах носит странное, «нежилое», если можно так выразиться, название: «Девять фут».

«Подъезжая к этому местечку ночью, – говорит автор, – уже за десять-пятнадцать верст начинаешь замечать какую-то массу едва мерцающих и скученных в одном месте огней. Скоро пароход вступает в водяную улицу, обставленную, точь-в-точь как на Невском, с обеих сторон фонарями, укрепленными на вехах в якоря… К огням фонарей начинают прибавляться огни судов… и вот, наконец, пароход останавливается в самой середине огромного каравана всевозможного вида и названия судов… Это и есть Девять фут».

Еще дальше в море стоит другой такой же плавучий городок, носящий название Двенадцати фут. Расположен он в 70–80 верстах от Астрахани, на взморье, где струи великой Волги сливаются с солеными волнами Каспия. Здесь идет перегрузка из глубоко сидящих морских судов (если товар идет в Астрахань) в мелко сидящие речные, и наоборот – здесь же волжские суда перегружают свою кладь на морские суда, отправляющиеся в море, по всему побережью России и Персии…