Холли

– Нет. Ждала вас. – «Не хотела в одиночку встречаться с Пиноккио и поварёнком Пиллсбери», – думает она. Шутка, но как и в любой шутке, в ней есть доля правды.

– Как любезно, – говорит Дэвид, хотя Холли не понимает к чему бы это. – Не хотите ли оказать нам честь?

Холли пользуется своим ключом, который ей торжественно вручила мать, наказав ради всего святого беречь и не терять, как ту библиотечную книгу, что ты однажды оставила в автобусе. Упомянутая книга под названием «День, когда не умрёт ни одна свинья», на следующий день отыскалась в бюро находок автобусной компании, но Шарлотта вспомнила о ней и три года спустя. И позже. Когда Холли было шестнадцать, восемнадцать, двадцать один, и даже в пятьдесят, Господи ты Боже мой – бесконечное повторение «помнишь, как ты оставила библиотечную книгу в автобусе»? Всегда с грустным смехом, как бы говоря: «О, Холли».

Как только дверь открывается, до Холли доносится смесь знакомых запахов. Мгновение она колеблется – ничто так сильно не навевает воспоминаний, как хороших, так и плохих, как определённые запахи, – но затем она расправляет плечи и заходит внутрь.

– Какое милое местечко, – говорит Рода Лэндри. – Обожаю Кейп-Код.[44]

– Уютно, – добавляет Андреа Старк. Холли не понимает, зачем эта женщина здесь.

– У меня есть кое-что, на что вам нужно взглянуть, и несколько бумаг на подпись, – говорит Эмерсон. – Самое важное – это подтверждение уведомления о наследстве. Одна копия отправится в налоговое управление, а другая – в округ для заверения. Пройдём на кухню? Там мы с Шарлоттой вели большую часть наших дел.

По пути на кухню, Эмерсон уже возится с застёжками своего портфеля, а обе женщины осматриваются и словно составляют опись имущества, как обычно поступают женщины в чужом доме. Холли тоже оглядывается по сторонам и мысленно слышит свою мать отовсюду, на чём останавливается взгляд. Реплики матери, всегда начинающиеся словами «сколько раз я тебе говорила».

Раковина: «Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты не ставила стакан в посудомойку, не сполоснув его?»

Холодильник: «Сколько раз я тебе говорила плотно закрывать дверь?»

Посудный шкаф: «Сколько раз я тебе говорила, никогда не убирать больше трёх тарелок за раз, если не хочешь, чтобы они побились?»

Плита: «Сколько раз я тебе говорила не уходить с кухни, не убедившись, что всё выключено?»

Они садятся за стол. Эмерсон подаёт ей бумаги, которые Холли должна подписать, одну за другой. Среди них подтверждение, что её уведомили о завещании. Подтверждение, что ей была предоставлена копия последней воли Шарлотты Энн Гибни (которую следом вручает Эмерсон). Подтверждение, что Холли проинформирована о различных инвестиционных активах своей матери, включающих очень ценный портфель акций, в котором главные места делят акции «Тесла» и «Эппл». Холли подписывает соглашение о найме, уполномочивающее Дэвида Эмерсона представлять её интересы в суде по делам о наследстве. Рода Лэндри заверяет каждый документ своей большой старой печатью, а Андреа Старк засвидетельствует их (так вот для чего она здесь).

Когда ритуал подписания завершается, женщины шёпотом выражают Холли соболезнования и уходят. Эмерсон говорит Холли, что с радостью пригласил бы её на ланч, но увы, ему предстоит встреча. Холли отвечает, что всё в порядке. Она не хочет обедать с Эмерсоном; она хочет, чтобы он поскорее ушёл. Её головная боль усиливается, и она хочет закурить. На самом деле, жаждет этого.

– Теперь, когда у вас было немного времени подумать, вы всё ещё склоняетесь к продаже дома?

– Да. – И не просто склоняется.

– С мебелью или без? Вы думали об этом?

– С мебелью.

– И всё же… – Из своего портфеля он достаёт небольшую стопку красных бирок с надписью «НЕ ДЛЯ ПРОДАЖИ». – Если после осмотра дома решите сохранить некоторые вещи, прикрепите к ним эти бирки. Просто отклейте подложку, ясно?

– Да.

– Например, фарфоровые статуэтки вашей матери в прихожей – возможно, вы захотите оставить их на память… – Он видит выражение лица Холли. – А может и нет, но могут найтись и другие вещи. Скорее всего, найдутся. По опыту знаю, что в подобных случаях наследники часто избавляются от каких-то вещей, а потом жалеют, что не оставили их.