Холм демонов

– O-о-о, кто к нам пожаловал! – радостно зашамкал сторож. – Только где ж я вас поселю?.. Разве что прямо в церкви. Там и просторно, и покойно. – Погремев огромной связкой ключей, старичок взял на изготовность самый внушительный.

Высокопоставленная делегация, ведомая старичком сторожем, торжественно направилась в храм. Между тем Дубов с Чумичкой выносили из кареты все нужное для скромного ночлега.

– Ну, здесь-то нечистая сила не посмеет нас тронуть, – с благолепием произнесла баронесса, взирая на иконы, горящие свечи и прочую благодать.

– Да уж, сюда они не сунутся, – удовлетворенно добавил Селезень. Чумичка промолчал, только скептически хмыкнул.

– Спокойной вам ночи, господа хорошие, – низко поклонился сторож и, тяжело шаркая сношенными лаптями, вышел из храма.

Спать еще не хотелось, и путники, расположившись со скромной закуской вокруг алтаря, вновь принялись обсуждать конечную цель своей поездки -свадьбу царевны с князем Григорием и поимку зловредного чародея Каширского.

– Я вижу ситуацию так: перед нами вражеская крепость, -разглагольствовал майор, – и наша задача ее захватить. И тут возможны варианты – либо штурм, либо осада, либо обманный маневр.

– Ни штурм, ни осада в нашем случае никак не подходят, – заметила баронесса, – слишком уж силы неравны. Да-да, Суворов побеждал не числом, а умением, но Суворов же и говаривал, что противника надо изучать. А мы об этом князе Григории толком ничего не знаем.

– Потому-то нам и предстоит действовать по методу Штирлица, – сказал Дубов. – Проникнуть в самое логово неприятеля и подтачивать его изнутри.

– Жаль только, что мне во всей этой истории отведена роль подсадной утки, – вздохнула Чаликова.

– Лично я подсадной уткой быть не собираюсь, – громогласно заявил Селезень. – Если что, я их трам-тарарам…

– Вот этого-то я и опасаюсь, – озабоченно покачал головой Дубов. -Вы, Александр Иваныч, как всегда, не сдержитесь и сорвете всю операцию. Поэтому очень прошу вас – больше дела, меньше эмоций.

– Ладно, ладно, – примирительно проворчал майор. – Будем, значится, посдержаннее. Да и чего это мы все о делах – давайте о чем веселом поговорим.

– Ну-с, если хотите, – подхватила баронесса, – могу еще поразвлечь вас документами из городского архива.

– Опять всякие гадости, – пробурчал Селезень. – Я же чего действительно веселое имел в виду. А тут снова эти пасквили.

– Нет, исторические документы, – с важностью поправила баронесса и, снова пошарив в многочисленных нижних юбках своего «фрейлинского» платья, извлекла рулончик пожелтевшей бумаги. – «Сегодня посланец князя Григория разговаривал при мне с боярином Губиным и гадости всяческие про нашего царя-батюшку рассказывал. Де, на встрече его с князем Григорием целовались они взасос аки бабы, и водку вместе распивали в количествах немеренных, и в дружбе вековечной друг-дружке клялись. А после князь Григорий посуду на счастие бил, а царь токмо улыбался, на все эти бесчинства глядя. Я схватил негодяя посланца за бороду, да боярин Губин вступился за него. И сказал, что правда это все и что токмо польза от дружбы с князем будет. Что, объединившись с нашим царем, они изгонят инородцев зловредных, от коих хиреет земля кислоярская. Я сказал ему, что ложь сие и клевета зловредная, так как доподлинно знаю, что царь наш батюшка Дормидонт ни с какими мужиками никогда в жизни не целовался и делать этого не будет, так как противно ему сие. Но посланец поганый настаивать стал, что сам при том присутствовал и своими глазами видел, как князь с царем лобзались и водку распивали. Я уж не знаю, что бы я сделал с ним, вражиной, да тут подошел к нам князь Владимир и, услышав об чем спор, окатил меня медовухой из кружки со словами, что я-де сам инородец и под дуду инородцев пляшу. И еще окатить хотел, да промахнулся и окатил медовухой посланца и извиняться перед ним начал, и кафтан с него стянул, сказав, что заменит ему на новый. Но посланец, за свой кафтан ухватившись, заорал неблагим матом, что, мол, его грабят, и хотел ударить князя Владимира, да тот увернулся ловко, и попал посланец прямиком в ухо боярину Губину. А поспевший тут боярин Андрей ударил крестом своим Губина, да по башке, и закричал голосом дурным, что де боярина Губина враги убивают. А уж что дальше было, я не упомню, так как и меня по голове чем-то стукнули сильно. И шишка потом была с кулак, но обида не в том, а в напраслине, на нашего царя-батюшку возводимой. Боярин Куняев.»

– Полный дурдом, – махнул рукой майор.

– А я так не думаю, – задумчиво заметил Василий и, обратясь к баронессе, спросил: – И это все?

– Да все, собственно, – отвечала та, – разве что тут еще приписка есть, явно другой рукой сделанная.

– Какая? – спросила Надя.

– Да всего одно слово, – пожала плечами баронесса. – «Дурак».

– И все? – удивилась Надя.

Но за баронессу ответил Василий:

– И этого более чем достаточно. Госпожа Хелена, позвольте вам задать нескромный вопрос.

– Для меня как историка не существует нескромных вопросов, -горделиво ответила баронесса.

– Меня интересует, как к вам попали все эти манускрипты.

Баронесса чуть смутилась: