Холочье. Чернобыльская сага

Прошло не более двух недель после похорон братика и сестрички. Не помню точного числа вступления немцев в город Ливны Орловской области. Запомнилось, как хозяйка квартиры со слезами зашла в комнату и произнесла: «Немцы идут по улице, староста распределяет их по домам на постой». Нас с хозяйской семьей всех вместе было четверо взрослых и восьмеро детей. Староста приказал нам занять одну дальнюю комнату, а в передних разместились немцы. Дети есть дети: они подсматривали в щелку, что делают немцы. А те принесли соломы (мы сразу испугались, что они подожгут дом), постелили у себя на полу, потом разделись и стали стряхивать с одежды и бить вшей. Потом поели, потом решили зайти к нам и стали разбрасывать по полу конфеты. Дети боялись брать. Самые маленькие, ничего не понимавшие, хотели взять, но старшие их оттаскивали. Немцы сначала хохотали, а потом, видя, что конфеты так и лежат на полу, обозлились и ушли спать.

Мама сходила в город и вернулась с новостями. В городе и на его окраинах немцы назначили старост из числа местных мужчин, чтобы те следили за их порядком. Директору горторговского магазина, в котором получали продукты по аттестатам семьи советских военнослужащих, приказано было передать списки этих семей с точными адресами немецкому командованию. Списки были переданы, и мы ждали со дня на день самого плохого, то есть своей гибели. Но фронт был совсем близко, наши войска уже подошли к самому городу и пытались его взять. Немцам стало не до нас.

Помню бой за Ливны: на краю города был обрыв, немцы заняли выгодную позицию на возвышенности, а нашим войскам пришлось наступать снизу. Много наших погибло в этом бою. Немцы раздели их, и солдаты лежали голые на снегу. Староста ходил по домам и приказывал местным жителям идти забирать родственников, если такие окажутся среди убитых. Немцы были очень злые на наших бойцов за этот бой и даже мертвым хотели отомстить через родных. Несколько человек действительно узнали своих, потому что совсем недавно в этих местах прошла мобилизация и солдат не успели никуда отправить. Они сражались за свой дом в прямом смысле и погибли. И вот этих узнавших, рыдавших над телами своих близких немцы расстреляли тут же.

Я ходила с тетей Феней опознавать, и она узнала своих братьев Володю и Леню. Как у нее хватило сил не подать виду, не знаю. Я поддержала ее под руки и повела быстрее домой, чтобы она не зарыдала там на снегу. А дома тетя Феня плакала в закрытой комнате. Этого не забыть. Я ночью кричала, потому что увидела Володю и Леню, таких молодых и красивых. До сих пор я не понимаю, как можно возвращаться к жизни после таких смертей.

И тем заметней были среди немцев люди, которые попали на войну против своей воли. Это было видно по их лицам. Их было мало, но они были. Через улицу напротив дома нашей хозяйки жила очень культурная семья: старик со старухой и две их взрослые дочери, которые работали до прихода немцев на текстильной фабрике. Так как у нашей хозяйки было тесно, добрая старушка иногда приглашала меня ночевать к себе. Одну из комнат занимал немецкий офицер и его повар. Обращался офицер с хозяевами очень вежливо, хорошо знал русский язык и разговаривал с нами, часто повторяя, что Гитлеру войну не выиграть, а Германию он погубил. Странно было слышать такие слова от немецкого офицера, да еще в такое время, когда ни о какой гибели Германии и думать не приходилось. Его откровенность нас удивляла. Я не решалась отказаться, когда он угощал меня конфетами, до того он не отличался от обычного культурного человека. Он часто меня спрашивал, хочу ли я вернуться домой. Конечно, отвечала я. А чего я хочу больше всего? Чтобы вернулся отец, отвечала я и на этот совсем не сложный для меня вопрос. «А ты очень его жди и помогай маме, и все будет гут», – говорил он.

Немцы брали продукты у местных жителей. Помню, как пришел немец за молоком, сел доить, но у него не получилось, он заставил доить маму, но и ей корова дала всего лишь литр, не больше. Немец закричал, разозлился. Мы испугались, что он уведет корову. Так и случилось, только он забрал не нашу, а соседскую, наверное, потому что та была крупнее и ухоженнее, ведь он уводил ее на мясо для своих солдат. Ни слезы хозяйки, ни крики соседей не помогли, немец лишь бросил через плечо хозяйке две бумажки немецких марок.

Каким-то образом мы узнали, что немцы опять ждут прибытия своего карательного отряда для расправы с неугодными жителями города. Конечно, и мы попали бы в эту расправу. Но куда деваться? Из города выехать было невозможно. Мы ждали, что придут наши войска, фронт был совсем близко.