Холод

— В данный момент — нет. В отношении вас он здесь бессилен, потому что вас тут в некотором смысле не существует. Вы в большей степени проекция, и сделать что-то этой проекции он не в состоянии. Потом — да. Стоит вам покинуть это место, вы становитесь уязвимы. Он ищет вас; до недавнего времени, вашего истинного времени, вы не казались ему большой проблемой, но потом он догадался, что вы — наиглавнейшая проблема, которая только может для него существовать. Правда, до него долго доходило… всё это время он играл с вами, как кошка с мышью.

— Почему? — с интересом спросил Скрипач.

— Это извечная ошибка тех, кто стал миллионами, — пояснил голос. — Видимо, это очень хлопотно. Оттуда и замедленные реакции. Он ведь не убил вас, когда вы были у него в руках. В буквальном смысле у него в руках, если помните.

— Помним. Он не успел, — Скрипач поежился. — Вот почему-то то, что со мной тогда случилось, я отлично помню. Лучше бы не помнил.

— Он не «не успел», — поправил голос. — Он заигрался и расслабился. Но я бы на вашем месте не рассчитывала, что в следующий раз он повторит свою ошибку. После он действовал с вами лишь опосредованно. Та часть была воплощенной. Редкий случай прямого противостояния. Теперь всё изменилось. Думаю, вы уже догадались.

— Я не уверен, — покачал головой Ит. — Но ведь большего ты не скажешь? И не потому что не можешь, а потому что не нужно? Так?

— Ты абсолютно прав, — подтвердил голос. — Дорого ценится то, что дорого достается.

— Прости, но ты все-таки женщина или нет? — спросила вдруг Эри. Ей, по всей видимо, надоело стоять и слушать, ей тоже хотелось спросить — но до этого она всё никак не могла решиться.

— Нет, — признался голос. — Но мне нравится иногда ей быть.

— А что ты вообще такое? — Эри подошла поближе к стеле.

— Я часть сознания одного живого существа, которая в данный момент находится в поле этой… этого предмета, — объяснил голос. — Временно. Когда мне надоест, я просто уйду отсюда.

— Соединишься с другой частью своего сознания? — уточнила Эри.

— Может быть, — голос на секунду задумался. — А может быть, и нет.

— Но для чего ты здесь находишься?

— Вполне вероятно, мне нужно было поговорить с вами, — голос вдруг подобрел. — Ты нравишься мне; ты, которая стала миллионами…

— Что я такое? — вдруг спросила Эри. Спросила с каким-то затаенным отчаянием в голосе, словно на секунду в ней проснулась та женщина, которой она была прежде. — Или кто?

— По-моему, у тебя уже есть ответ, — подсказал голос. — Ты ведь знаешь. Берег несет в себе много ответов.

— А ты не можешь подсказать хотя бы место, в котором этот ответ был мною получен? — Эри прикусила губу.

— Охотно. Даже дважды ты его получала. Симпатичное кафе подле пляжа, то утро, когда Ахельё подал тебе замечательную кашу. И улица перед твоим домом. Ты поняла?

— Не совсем, — призналась Эри. — Но я подумаю. Спасибо.

Саб, демонстративно закатив глаза, стоял рядом — и Бастет, или то, что иногда называло себя Бастет, сжалилось.

— Спрашивай, бог смерти. Я же вижу, ты очень хочешь спросить.

— Его победить как-то можно? — Саба интересовали вполне конкретные вещи. — Или он уже полностью неуязвим? Хоть что-то возможно сделать, или уже поздно?

— Здесь не очень подходит твоя дуальная модель, в которой они плохие, а мы хорошие, — подсказал голос. — Смотря что считать победой, Саб. Физическое уничтожение? Но, прости, чего именно? В большинстве случаев у него уже нет физической ипостаси. Уничтожение идеи? Тогда тебе придется уничтожить всех доверчивых дураков, любящих дуальные модели, во всех вселенных, а это, согласись, непосильная задача. Сначала ты должен понять, что ты хочешь от победы, и какой она должна быть.

— Если я пойму, я смогу принять в создании этой победы хоть какое-то участие?

— Конечно, — заверил голос. — Мало того, ты сможешь стать одной из главных причин этой победы. Ты удовлетворён?

— Отчасти, — нехотя признал Саб. — У меня еще очень много вопросов.

— И ты не сможешь их все задать, — отрезал голос. — Сказано уже предостаточно. Спроси что-нибудь несложное, и всё.

— Ладно, — сдался Саб. — То, что мы сейчас задумали…

— …будет правильным шагом, больше я не скажу ничего. Ты хочешь слишком многого, тебе не кажется?

— Кажется, — признал очевидное Саб. — Но ведь я всё угадал верно? Так?

— Почти всё. Знаешь, я наблюдала за тобой, и ты, не смотря на то, что творил иногда, мне нравился. Ты — то недостающее логическое звено в системе, которое предполагалось, но которое до времени было скрыто. Саб, скажу тебе только одно. Живи, и поступай, как тебе кажется верным. Больше мне нечего добавить.

— А мы? — вдруг спросил Кили. До этого их тройка стояла в стороне и слушала, но Кили, наконец, решился. — Что мы в этом всём? Мы ведь не случайно оказались здесь, так? Я почти ничего не понял из того, что было сказано, но…

— Можешь не продолжать. Кайлас Сатледж, я могу ответить тебе, но ты не поймешь ответа. Потому что в этом ответе всего четыре слова, они звучат странно, и ничего тебе не скажут, не смотря на то, что они, и только они содержат в себе полный ответ.